Flot3000

Утром выезжаю из лагеря «Бреза» в сербском местечке Брезовица в Косово с патрулем 2-й специальной роты украинского батальона в KFOR. Начальник патруля – командир спецвзвода старший лейтенант Олег Кивлюк. В патруле – два «Хаммера» из переданных в свое время Минобороны США Вооруженным силам Украины. Эти машины украинской армии известны – в свое время американцы передали девять десятков таких машин, часть из них находятся на Яворовском полигоне под Львовом, часть была передана 13-му батальону, который тогда в составе 95-й отдельной аэромобильной бригады в Житомире был определен «миротворческим» подразделением, на базе которого готовились украинские миротворцы в Косово. Готовили батальон британские инструктора.

Доводилось общаться с ребятами-десантниками из Житомира. «Хаммеры» по началу не жаловали: машина хоть и армейская, но не для нашей армии. Сильная гидравлика, то есть гидроусилитель руля, делает работу водителя легкой и комфортной. Это и оказалось, как ни по-идиотски звучит, негативом. Наши солдаты-водители, привыкшие изо всех сил крутить рули «Уралов» и «ЗиЛов», легко и просто загоняли на поворотах знаменитые «Хаммеры» в кюветы, не обходилось и без переворачиваний машин, - даром что «Хаммер» на вид такой устойчивый. Не меньшая головная боль для технарей – американским подаркам и масло нужно особое, и запчасти необходимо из-за границы выписывать (как известно, армейский «Хаммер» на «гражданский», то есть коммерческий вариант похож только внешне). В общем, сплошная головная боль для командного состава из-за этих машин.

Вот и сейчас спрашиваю у водителя «Хаммера» рядового Игоря Галеты, который полгода крутил баранку в Косово, как ему американская игрушка.
- Отличная машина! – убеждает тот, - Для езды в горах лучше не надо, на первой или второй скорости идет в гору без проблем. Да и гидравлика очень хорошая, только привыкнуть надо. Хотя тут есть такие места, что можно только на родном джипе, «УАЗе» проехать – горные дороги очень узкие, по одному из наших маршрутов на «Хаммере» вообще не пройти, колеса над пропастью висят. Слишком уж он широкий.

На «Брезе» стоит две наши роты – «Тiger» и «Lion» по обозначению KFOR, обе на «Хаммерах». На машинах спереди, над лобовым стеклом, а также за задними дверями – белые силуэты животных, соответственно, тигра и льва. Я еду в патруле «тигров».

Кстати, в Косово у KFOR вообще какая-то необъятная любовь к животным. Дороги тоже названы во внутренней терминологии (местными, понятно, используются их «нормальные» наименования – например, трасса Е-100) названиями друзей наших меньших – есть трассы «Lion» (лев), «Eagle» (орел), «Rat» (крыса), «Snake» (змея), «Hawk» (ястреб). Их имена происходят от названий подразделений, в зоне ответственности которых проходят эти дороги. В Ираке, кстати, «внутренние» названия контингента тоже звучали громко, но там вообще фигурировали какие-то малопонятные образы, - например, трасса от Аль-Кута, где служили украинцы, до Багдада носила название «Бисмарк». Такие наименования не то что сбивают с толку противника, а прежде всего хорошо различимы в эфире, и даже если связь плохая, все равно можно догадаться, о какой дороге идет речь.

Езда по-косовски

Когда едешь по дорогам Косово, поневоле вспоминаешь тот же Ирак, а иногда всплывают детали, напоминающие езду в Ливане. Такое впечатление, что у всех мусульман в крови тяга к произвольной интерпретации правил дорожного движения, а тут заодно и сербы заразились этим от албанцев. Например, хоть местные и ездят на неплохих европейских машинах (без документов, то есть ворованные в Европе машины здесь стоят от 300 до 500 евро, с документами все равно немного – порядка 2 тысяч евро), но у них своеобразное освещение. Сплошь да рядом фары не отрегулированы, отличаются ярко выраженным «косоглазием». Словно владельцы машин специально, в угоду только им ведомой моде, направляют свет куда угодно, только не прямо перед собой.

В Ливане водители страдают тем же, только у них есть еще одно хобби – ездить вообще с одной фарой. Предоставляя этим в темное время суток встречному водителю радость решать загадку: мотоцикл перед ним или нет, а если все-таки машина, то какая фара у нее горит – правая или левая?

И, как в Ираке, косовские водители с особым уважением относятся только к одному участнику дорожного движения – к себе. На всех остальных они плевали с высоты косовских гор. Например, повсеместно вы можете наблюдать трогательную картину встречи водителя-косовца – что серба, что албанца, без разницы, - с друзьями, родственниками или просто знакомыми. Эта душещипательная сцена стоит описания хотя бы потому, что как сейчас в наших «Хаммерах», так и в других моих поездках вызывала много добрых слов в адрес косовских водителей.

О такой встрече моментально узнают все водители на этом участке дороги. Потому что нормальный косовский водитель не может проигнорировать друга или приятеля, едущего ему навстречу или просто махнуть рукой, как это делается во всех немусульманских странах мира. Для них такое невнимание означает проявить грубое неуважение, судя по всему, вроде как послать по матери. А косовский водитель слишком тактичен и благовоспитан, чтобы допустить такое вопиющее нарушение этикета. Поэтому он останавливается, открывает окно и начинается долгий ритуал обмена информацией – начиная с обсуждения погоды и прочих животрепещущих тем, и заканчивая рассказом о здоровье родственников и общих знакомых.

Я, правда, не слышал, о чем они конкретно разговаривают, - но, судя по времени, сколько это длится, где-то так. По крайней мере, вы успеваете вспомнить все ненормативные выражения, которые хотя бы раз слышали в своей жизни, а также придумать полсотни новых эвфемизмов. Объехать место дискуссии непросто – дороги в Косово узкие (не каждый грузовик поместится) и в обе стороны только по одной полосе, а обочины вообще шириной в шнурок – так, чисто символические. Стоите, материтесь, и ждете, когда два этих голубка нащебечутся.

Охота на коровьих воров

Обычный состав нашего патруля в KFOR – начальник (командир роты или взвода), пулеметчик, старший стрелок и стрелок-телефонист. В зоне ответственности 2-й специальной роты находится 2 сербских населенных пункта, один смешанный (то есть в нем живут и сербы, и албанцы) и 5 албанских. График патрулей составляет командир роты, а утверждает оперативный отдел батальона. Рота имеет 4 типовых маршрута патрулей, которые охватывают всю зону ответственности, но по какому маршруту и в какое время пойдет тот или иной патруль – решается каждый раз отдельно, одного «железного» графика нет. Также патрули бывают плановые (их графики составлены так, что зона ответственности патрулируется круглосуточно) и, соответственно, внеплановые – когда зафиксирована стрельба или о нештатной ситуации сообщает полиция.

На случай экстренных ситуаций, согласно стандарту НАТО, на базе «Бреза» в постоянной готовности находится дежурное подразделение – так называемое подразделение быстрого реагирования QRF, - готовое в течение нескольких минут выехать к месту происшествия. Также туда обязательно поспешит ближайший патруль.

Впрочем, когда поступает информация о подобных происшествиях, вовсе не факт, что началась какая-нибудь заварушка. Достаточно часто албанцы стреляют, как это принято у мусульман, по различным безобидным поводам – на похоронах, на свадьбе и пр. В таком случае прибывшие кейфоровцы начинают шмон в поисках оружия. Но редко когда такое мероприятие увенчивается успехом. Как правило, к прибытию миротворцев оружие спрятано, «никто ничего не слышал и не видел», а круговая порука не позволяет найти стукачей, которые бы сдали своих.

Бывают и случаи иного рода. Так, в последний раз наши выезжали «на стрельбу» по информации местных жителей – мол, стреляют близ селения Готовуша в украинской зоне ответственности, в горах. Наши прибыли, но оказалось, что стреляют километрах в трех от Готовуши, уже на территории Македонии. Позже полицейские сообщили, что «на той стороне» украли стадо коров, и македонская полиция устроила на похитителей настоящую облаву. С погонями, стрельбой и прочими голливудскими приколами. Но благо коров сперли не в нашей зоне ответственности, а потому с украинцев и спросу, понятно, нет. Вот если бы весь этот цирк приперся в Косово – разбираться пришлось бы нашим, да полякам.

Если говорить о ландшафте нашей зоны ответственности - рассказывает начальник патруля старший лейтенант Олег Кивлюк, - он не из самых лучших. Поселения в основном находятся в горах, и потому сложно бывает до них добираться, особенно в плохую погоду. Ребята из прошлой ротации рассказывали, что во время снегопадов по нескольку суток не было патрулей – горные дороги были просто непроходимыми. Или патруль на машине едет, пока есть дорога. А дальше до горных селений – пешком по снегу и льду. Похожий ландшафт в польской зоне ответственности, плюс они контролируют границу с Македонией, то есть выполняют функции пограничников, в том числе в горах. Такая же местность и у немцев. А остальные работают в долине, там передвигаться куда проще. Но лучше всех французам, которые несут службу в Приштине. В городе для патрулей проблем с передвижением нет.

Наблюдательный пункт «Драйковцы»

Проехав административный центр одноименного муниципалитета Штрпце, мы подъезжаем к наблюдательному пункту «Драйковцы». Здесь, на огороженной опутанными колючей проволокой бастионами «Хеско» площадке стоит «Хаммер» и несут службу пять солдат с нашего лагеря «Бреза», которых каждые 12 часов меняют.

Наблюдательный пункт «Драйковцы» расположен на границе сербской и албанской частей муниципалитета. В обязанностях бойцов – выборочно останавливать и проводить обыски машин на предмет оружия и наркотиков. Иногда обыски проводятся по информации местной полиции. Помимо этого, производится и так называемая демонстрация присутствия.

У KFOR достаточно серьезные полномочия, но наши, если речь идет о мелких инцидентах, предпочитают сразу вызывать муниципальную полицию – пусть они со своими и разбираются. И это касается не только службы на блок-постах, но и патрулей, сталкивающихся с различными ситуациями как при движении по маршруту, так и при выездах по вызову. Впрочем, если поступает вызов в случае стрельбы или иных нарушениях правопорядка, то к месту происшествия полицейские спешат и сами. Нашим в этом случае достаточно лишь убедиться, что полиция в состоянии справиться собственными силами. Одновременно полицейские не спешат лезть на рожон, если рядом нет поддержки из KFOR.

В составе полицейского участка Штрпце – 50 человек. Из них 15 албанцев, остальные – сербы (это логично, учитывая то, что сербская часть населения муниципалитета составляет 70%). На вызовы выезжают только смешанные группы – и сербы, и албанцы, и на месте каждый разбирается со своими. Это очень мудро: трудно после этого утверждать, что полицейские что-то нарушили из этнических соображений.

Вот и сейчас возле «Драйковец» останавливается машина с двумя полицейскими. Господа правоохранители выглядят откровенными разгильдяями. Они подходят поздороваться. Синие форменные куртки расстегнуты, штаны не глажены, наверное, с момента выдачи, руки в карманах, сигареты в зубах, кепи набок, – не полиция, а местная шпана. Впрочем, чего вы хотите, если косовский рядовой полицейский получает 300 евро в месяц – так, на сигареты. На такую работу, понятно, пойдет не каждый. А для тех, кто пошел, главная задача – подработать к мизерной зарплате еще какую-нибудь сумму, чтобы элементарно прокормить семью. Мне странно, что после этого кто-то удивляется, что в Косово собрались ворованные машины со всей Европы, и с этим никто не борется. А кому бороться? Власть, устанавливая зарплаты полиции, создала все условия для процветания коррупции.

В горах

Оставив позади наблюдательный пункт, наша небольшая колонна вскоре сворачивает с основной трассы на узкую каменистую дорогу, поднимающуюся в горы. Впрочем, слово «горы» в случае с Косово звучит достаточно громко, никаких пиков Коммунизма, Джомолунгм и прочих выдающихся скал здесь нет – так у нас выглядят Карпаты. Например, сейчас мы направляемся через селение Готовуша к Каштаньеве – важному пункту в маршруте патруля, находящегося «в горах». Высота расположения Каштаньевы над уровнем моря – 1700 метров. Вроде немного, если туда не спеша туристом подняться. А если зимой, когда на машине не пройти, каждый день туда пешком по льду топать – мало, стоит полагать, не покажется уже через неделю. Самая же высокая точка в муниципалитете в Штрпце, если верить карте в администрации, - 2500 метров над уровнем моря.

Здесь, неподалеку от горного селения Каштаньева, располагается стратегический объект KFOR – антенна связи контингента, обслуживаемая американцами. Впрочем, обслуживание сводится в основном к приезду с базы «Бондстил» пары технарей раз в неделю, которые заливают топливо в генератор. Все остальное время за антенну отвечают украинцы – в частности, за ее сохранность. Тут неизвестно, чего стоит бояться больше – местных боевиков, стремящихся вывести из строя коммуникации НАТО, или банальных воришек, тянущих все, что попадается под руку.

Антенна стоит на вершине горы, и вид, открывающийся отсюда, потрясает. Внизу среди зелени ютятся аккуратные домишки селений (вокруг каждого поселка всегда располагается десяток хуторов из трех-четырех зданий), чаще всего – с черепичными крышами. А вокруг кольцо гор. Вершины некоторых из них венчают уже вполне солидные снежные шапки – все-таки на дворе октябрь, по ночам холодно, летом же редкие из косовских гор украшаются жиденьким снежным колпаком.

Возле приемника антенны полно змей. Впрочем, этих красавиц везде в горном Косово хватает – если к ним не приставать, они не атакуют. Гораздо более агрессивны… местные ежики. Никогда бы не подумал, что эти весьма скромные и добропорядочные на Украине колючие создания вообще могут бросаться на людей. Тут же от них можно избавиться только пинками. Так что если вы любитель живой природы или активист «Грин Пис» - ходите по горам Косово в валенках, чтоб не увечить этих нахалов.

Мы подъезжаем ближе к Каштаньеве. Здесь, возле узенькой дороги, где с одной стороны – крутой склон с пасущимися коровами, а с другой – пропасть, установлен скромный памятник с погребальным венком. В этом месте несколько лет назад в пропасть сорвался БРДМ, погиб украинский миротворец. Кстати, практически во всех ротациях украинцев в Косово случаются переворачивания в кювет, иногда бывают довольно серьезные травмы. Что поделаешь – такова специфика местности, здесь надо быть предельно осторожным.

Кстати, самая тяжелая работа в KFOR, и это признают представители всех воинских специальностей, – у водителей. Перед отправкой в Косово солдаты-водители проходят специальную подготовку по вождению «Хаммеров» и другой техники в горах на Яворовском полигоне во Львовской области. Организовать такие курсы было весьма мудрым решением. Хотя, прибывая сюда, они все равно сталкиваются с трудностями, которые невозможно предусмотреть в процессе обучения.

Мораль албанской деревни

Из Каштаньевы, из школы идут дети, которые живут в близлежащих селениях и на хуторах. Завидев патруль, они бросаются к нему со всех ног. Как и в Ираке, в Косово каждый патруль набирает с собой несколько ящиков «презентов» - в основном соки и напитки, специально для раздачи местным детишкам, - как сербским, так и албанским, кто встретится. Наши ребята рассказывают, что сначала дети брали все подряд, а сейчас некоторые, беря, например, колу, ворчат, что лучше это был бы сок, - уже перебирают халявными харчами.

…Но что такое нашествие детей, мы узнали дальше, в таком же горном албанском селении Верхний Брод. Согласно маршруту патруля, машины проезжают селение, разворачиваются на его окраине, а потом возвращаются вниз. Уже на въезде нас встречали приветливо машущие руками и кричащие «KFOR – супер!» детишки. Те, что поменьше, бежали за машинами, а постарше – просто махали руками. К машине спешили как мальчишки, орущие (помимо славословия в адрес KFOR) «Сока!», так и девчонки. У многих из них на руках были совсем маленькие детишки – возрастом около годика-полтора. Эти младшие товарищи у сестер на руках разговаривать не умеют, потому просто показывают пальцем на открытые рты – мол, давай сок! В общем, маленькие, но очень смышленые – знают, что означает приезд миротворцев. У меня лично сложилось впечатление, что при виде самой аббревиатуры KFOR на машинах у местных детей немедленно начинает вырабатываться желудочный сок.

Здесь же я пришел к неутешительному выводу, что мораль албанской деревни сегодня оказалась под серьезной угрозой. Девчушки лет одиннадцати-двенадцати, никак не больше, исчезали, и через пару минут выбегали к патрулю уже принаряженными, с какими-то букетиками и… с накрашенными губами. Не знаю, к чему приведет эта тяга к кокетству через несколько лет (нынешние барышни что из сербов, что из албанцев весьма скромны), но тенденция тревожная.

Хотя – вру. Нынешние деревенские косовские дамы постарше тоже отнюдь не дуры пофлиртовать с миротворцами. Перед подъемом к Верхнему Броду, в селении Виче остановились мы у местного магазинчика купить сигарет. Лавка, носящая гордое имя «маркет», была из тех деревенских торговых точек, где в небольшом совсем помещении владельцы продают все, необходимое сельскому жителю, - от хлеба и колбасы до машинного масла.

И встречала нас хозяйка магазина, видная молодая женщина лет 30, с улыбкой до ушей и сверкающими глазками. Трещала что-то на своем языке как сорока, смеясь Бог знает с чего, видно, рассказывая нам нечто весьма увлекательное. Но тут в магазин вошел хозяин – насколько можно было понять, муж радушной продавщицы. Последнюю как ветром сдуло – она сразу ретировалась куда-то в подсобку, и больше ее мы не видели. Так что косовским мужьям, жены которых вовсю строят глазки украинцам, должно быть при появлении наших не особо уютно. С другой стороны, наши никогда не давали и не дают никаких поводов для разборок на этой почве. Тоже ведь не идиоты, прекрасно понимают, чем может закончиться даже самый невинный флирт с местными представительницами слабого пола.

Кстати, в Приштине и вообще в косовских городах миротворцы вниманием дам не обласканы. Здесь их воспринимают вполне нейтрально, по крайней мере, внешне. И относятся так, как, например, мы относимся к милиции на улицах наших городов.

Нищие на «Хаммерах»

Но вернусь к детям в Верхнем Броде. На развороте на окраине деревни наши машины останавливаются. Детишки бросаются на них, как гиены на издыхающего льва. Подобные картины лично я видел только в конце тревожных 80-х гг в СССР, во времена перестройки и «сухого закона» - с подобным неистовством страждующие самоотверженно штурмовали пункты продажи водки. В открытые окна «Хаммера» тянутся детские руки, и мы вкладываем в них сок. Водитель оборачивается ко мне:
- Это хорошо, что мы на «Хаммере», а не на «УАЗе». Тот они раскачивают, как шлюпку в двенадцатибальный шторм. «Хаммер» все-таки потяжелее будет!

Наконец Олег, начальник патруля, с трудом открывает массивную дверь машины. Дети орут ставшее уже привычным «KFOR – супер!!!», и получают сок. Получившие тут же прячут добычу в карман, и тянутся за новой порцией. Олег внимательно следит, чтобы детишки не «отоваривались» дважды. Но, к сожалению, сока на всех не хватает – два ящика размели в считанные секунды.

На тех, кому не хватило, невозможно смотреть без боли, - я, признаться, сроду не видел, чтобы люди так убивались. Слезы в глазах, растерянность и неподдельное горе, - только что волосы на себе не рвут. Некоторые из обделенных орут:
- Сока!
- Нема сока!, - отвечает им Олег, - Вы что, думаете, что ваш «сока» в «Хаммере» растет?
- Ябука, банана! – настаивают несправедливо обиженые.
- Нема, - не отступает наш.
- Пары! (в смысле, деньги давай), - предлагают вариант.
- Зачем тебе пары?
- Сока куплю!
Народ не гордый, возьмут деньгами. Приходится выгребать мелочь.

Дальше по дороге была такая сцена. За Бродом мы остановились покурить, к нам сразу подбежали три пацаненка лет десяти с хуторка неподалеку. Один из них, чернявый албанчик, требует:
- Сока!
Мы отвечаем, что сока нет.
- «Хаммер» есть, а сока нема?!! – изумляется пацан. Похоже, таких лохов, как мы, на крутой тачке, и у которых при этом ни хрена нет, он встречает впервые.

Олег предлагает альтернативу:
- Идем, что-то покажу, - приглашает он пацана в машину. А сам закрывает броневой щиток на лобовом стекле, - так, что дороги и ничего вообще впереди не видно, и предлагает мальчишке посмотреть в тримплекс (прибор наблюдения водителя, вроде перископа). Из машины слышится полный удивления вопль пацана:
- Како?!! (В смысле, как это может быть?).
Порвало беднягу.

В машине находится печенье, которым юные косовцы вполне удовлетворяются. Мы, пока курим, беседуем с ребятами, и попутно узнаем, что у их отцов и братьев есть припрятанные автоматы («Такой», - говорит пацан, показывая на АКС-74 водителя). Автоматы в рабочем состоянии, потому что отцы, по словам мальчишек, регулярно ходят с ними в горы стрелять. Мы в этом не сомневаемся: тут в каждой семье есть минимум один «ствол», и весь регион практически напичкан оружием. Вот найти его и изъять – это уже второй вопрос. Местные говорят о необходимости стабильности и безопасности на каждом шагу. Но избавляться при этом от оружия никто не спешит.

Америку не любят

На окраине следующего селения, уже в долине, возле одного из хуторков наблюдаем небольшую водяную мельницу, - ее барабан крутит поток горного ручья. Это – «индивидуальная электростанция», к валу мельницы прикреплен ротор генератора, а от него по направлению к домам тянется кабель.

Сооружение это возведено не ради экзотики – снабжение электроэнергией на сегодня остается одной из основных проблем Косово. Электроэнергия поступает в край из Сербии, которая нынче, после провозглашения независимости, берет за это огромные деньги. Одновременно у населения нет средств платить по таким счетам (что интересно, неплательщики за свет, полностью игнорирующие требования оплатить свои расходы, в основном – сербы, они не платят поголовно). Потому свет в косовских городах и деревнях включают только на 5-6 часов в сутки.

Дальше проезжаем несколько сербских деревень и хуторов. Штрпце, зона ответственности украинцев в KFOR, вообще-то считается сербским муниципалитетом – сербы составляют здесь 70% населения. На территории муниципалитета, вместе с административным центром местечком Штрпце, находится 16 населенных пунктов (понятно, не считая хуторов) – 9 сербских, 4 албанских, 3 смешанных.

Сразу по приезду в Косово мне рассказывали о жуткой разнице в уровне жизни между сербами и албанцами. Мол, албанцам Евросоюз выплачивает огромные деньги в качестве материальной помощи (действительно, албанские семьи получили от ЕС «за независимость» после ее провозглашения по 60 тысяч евро). Потому они все поголовно живут в роскоши и ни в чем себе не отказывают. А сербам никто не помогает, и потому они нищие.

Это не совсем так. То есть, действительно, в некоторых албанских селениях можно встретить роскошные постройки, особенно много их в местах рекреационной зоны в горах. Но это в основном – самоселы, то есть постройки на незаконно захваченных землях (серьезная проблема, с которой столкнулись и сейчас пытаются как-то бороться в Косово). В целом же селения не отличаются кардинальным образом. И в албанских, и сербских поселках вы не встретите бросающейся в глаза нищеты, каких-то лачуг, - везде добротные каменные дома, жилые постройки – минимум двухэтажные.

В одном из сербских сел останавливаемся попить воды из обустроенного источника на небольшой площади, где дородная сербка набирает в ведра воду. Здесь возле магазинчика молодые женщины торгуют одеждой, по углам на лавочках возле домов сидят старики и тихо беседуют, не обращая на нас ни малейшего внимания. Вода в источнике холодная, аж зубы ломит, и необыкновенно вкусная (о воде в косовском водопроводе лучше не вспоминать, качество ее и вкус просто ужасные).

Медленно к источнику подходит корова, долго душевно трется рогами о его угол и шумно начинает пить воду. Рядом стоит пастух старичок-серб. В украинском селе, если бы корова начала пить там, где пьют и набирают питьевую воду люди, пастуху голову бы отвинтили. Здесь же антисоциальное поведение коровы остается без внимания. Пастух смотрит на нас с добрым ленинским прищуром и говорит:
- Украина – добре, Американо – не дуже лепо!
Очевидно, тут уже последняя собака узнает украинцев.

Кстати, с приходом украинского контингента в Штрпце сербам открылась истина, от которой они прозрели. НАТО за глаза ненавидели – и это понятно. Но работа украинцев, их дружелюбие и готовность всегда помочь сделали свое дело. Особенно поначалу у сербов случался ступор, когда они видели случайно православные нательные крестики на наших военных. Это для них было шоком! Они и не подозревали, что в контингенте НАТО могут встретить единоверцев. В общем, стереотипы начали рушиться на глазах, и сербы придумали другую формулировку: о НАТО не стоит судить в общем. Есть хорошие натовцы (понятно, никто не вникает, речь идет о члене НАТО или представленной стране-не члене Альянса) – это украинцы (похожих по культуре, языку, моральным качествам поляков сербы все-равно не признают, ведь Польша признала независимость Косово). А есть плохие – это американцы. Ну что ж, пусть так, каждый имеет право на личное мнение.