Flot3000

Автор: Вагиф Алиовсатович Гусейнов – директор Института стратегических оценок и анализа (Российская Федерация)

Конец ХХ века принес заметное потепление международного климата, исчезновение или ослабление ряда глобальных угроз (ядерная война, вооруженное противостояние двух систем, истощавшее ресурсы земной цивилизации и др.). Однако начало нового тысячелетия показало, что надеждам о наступлении «золотого века» пока не суждено сбыться. XXI век поставил человечество перед новыми вызовами и потребовал решения труднейших задач.

Эти вызовы уже выходят за рамки тривиальной борьбы с международным терроризмом, трансграничной преступностью и т.п. Все чаще речь уже идет о таких угрозах, как «война цивилизаций», «столкновение конфессий», об угрозах, связанных с истощением природных ресурсов, прежде всего энергетических, и с обостряющейся год от года борьбой за быстро тающие энергетические ресурсы планеты и природные ископаемые. Иной масштаб буквально в последние годы приобретают экологические и техногенные угрозы планетарного или регионального масштаба. Можно, наверное, говорить и о таких относительно новых явлениях, как «информационный империализм», и о тех еще мало изученных угрозах, которые несет в себе пока еще не реализованное, но возможное единоличное глобальное лидерство одной сверхдержавы, и т.п.

Разумеется, не все так плохо в наступившем веке, и мы можем наблюдать немало позитивного в том, что несет в себе глобальное политическое потепление, сменившее полувековой период бескомпромиссной «холодной войны». Это расширение мирохозяйственных, экономических, культурных связей, более широкий доступ к знаниям, бурное развитие массовых коммуникаций, систем транспорта и связи, более свободное перемещение трудовых ресурсов и капиталов, позволяющее нивелировать многие негативные процессы, снижающие уровень жизни людей в отдельных странах и целых регионах. Это развитие и укрепление демократий, и, следовательно, вовлечение все большего круга граждан в принятие государственных решений. Это, наконец, усиливающееся чувство общности человечества и его ответственности за судьбы цивилизации и пусть пока еще не очень заметное, но все же уже обозначившееся понимание необходимости более справедливого распределения материальных ресурсов и социальных благ, преодоления опасного разрыва между богатыми и бедными странами планеты и т.д.

Рассматриваемый регион в этом отношении, пожалуй, наиболее показательный. В нем как в зеркале отражаются как негативные, так и позитивные сдвиги, присущие нынешнему этапу мирового развития. И в этом ценность и практическая полезность исследований проблем региона.

* * *

Геополитическая роль Средиземноморско-Каспийского региона действительно уникальна – как по его потенциалу, так и по географическому расположению. Он расположен между двумя наиболее подверженными перестройке, хотя и в разной степени и направленности, регионами мира.

С севера – это территория Центральной Европы и бывшего Советского Союза, на которой в последние 15 лет произошли и продолжают происходить перемены, связанные с коренной перестройкой всех политических, экономических, военных, идеологических систем и социальных укладов. Да и сам Средиземноморско-Каспийский регион является неотъемлемой южной частью этого огромного модернизируемого субрегиона Большой Европы.

С юга к нему примыкает так называемый регион Большого Ближнего Востока, модернизация и реформирование которого, в силу целого ряда причин, является на сегодня одной из главных и труднейших задач всего мирового сообщества. Это кипящий котел, который оказывает все большее давление по многим направлениям, и прежде всего на европейские страны. Убедительным подтверждением сказанного стал вспыхнувший в июле 2006 года конфликт на Ближнем Востоке, в ходе которого израильская армия предприняла масштабную, но малорезультативную операцию против шиитской группировки «Хезболла». Конфликтом были косвенно затронуты другие районы Восточного Средиземноморья, куда хлынули потоки беженцев из Ливана.

Поэтому первое, что хотелось бы отметить, говоря о геополитической роли Средиземноморско-Каспийского региона, – это его роль своеобразного «бандажа», пояса из стран, относящих себя к западной цивилизации и в целом лояльно настроенных к политике, проводимой лидерами западного мира, в том числе Соединенными Штатами.

И в то же время, в силу значительной части мусульманского населения, страны этого пояса находятся в более тесных отношениях с мусульманскими странами Большого Ближнего Востока. Такое промежуточное положение Средиземноморско-Каспийского региона предоставляет ему уникальные возможности как в реализации планов модернизации Большого Ближнего Востока (ББВ), так и в налаживании конструктивного диалога Большой Европы со странами мусульманского мира.

Надо также учесть, что мусульманские страны, ранее входившие в СФРЮ и Советский Союз, – это светские государства, намного более близкие по своему «государственному менталитету» к западным странам, чем их южные соседи. Население этих стран далеко не так религиозно, как население многих стран Ближнего и Среднего Востока, ближе приобщено к европейской культуре и европейским ценностям, и поэтому они могут в какой-то мере ослаблять влияние религиозного фанатизма и экстремизма, исходящих из южных стран региона, препятствовать распространению исламского фундаментализма и в конечном счете внести весомый вклад в модернизацию стран ББВ, в реализацию этого геополитического проекта глобальной значимости.

К тому же страны Южного Кавказа и Центральной Азии, которые теперь все чаще рассматривают как северную оконечность Большого Ближнего Востока, значительно легче «демократизировать», чем остальные мусульманские страны этого региона, тем более что большинство из них были и являются странами с относительно развитыми демократическими институтами, близкими к западным моделям. И эти страны могут и должны послужить наглядным вдохновляющим примером для «трудных» стран ББВ.

Второе. Не секрет, что Средиземноморско-Каспийский регион, прежде всего его восточный субрегион, ранее входивший в СССР, определенными силами рассматривается как часть «санитарного кордона», который пытаются выстроить вокруг России с целью удерживать ее от проявления так называемых «имперских амбиций» в отношении республик на территории бывшего СССР, нейтрализовать попытки восстановить, хотя бы частично, свое былое влияние на Балканах и в странах Большого Ближнего Востока.

Но к чему это приводит? Прежде всего, к росту опасений России за свою территориальную целостность. Трудно отделить границами Южный Кавказ от республик Северного Кавказа, входящих в состав Российской Федерации. Серьезным раздражителем для России в этом отношении может стать распространение сепаратистских процессов на республики Поволжья, в которых проживает значительное число граждан мусульманского вероисповедания, с угрозой расчленения страны.

Кстати сказать, опасения за свою территориальную целостность могут возникать и у Китая в отношении Синьцзян-Уйгурского автономного района, непосредственно граничащего с Центральной Азией и Афганистаном (нелишне напомнить, что Синьцзян является одной из крупных баз нефтедобычи и нефтеперерабатывающей промышленности Китая, именно сюда поступает по новому трубопроводу нефть из Казахстана)…

Но, помимо угрозы нарушения территориальной целостности России, попытки создать вокруг нее «санитарный кордон» несут в себе и иную, даже более реальную угрозу – изоляцию страны от исторически сложившихся районов ее жизненно важных интересов, искусственный разрыв связей со странами так называемого ближнего зарубежья, ослабление политической и экономической независимости страны и подрыв ее суверенитета. А суверенитет, помимо всего прочего, – «это синоним конкурентоспособности». Так что «строительство» вокруг России подобных «заградительных укреплений» в виде насаждения в соседних странах прозападно ориентированных и недружественно настроенных в отношении России режимов несет в себе, помимо геополитической, еще и геоэкономическую нагрузку.

Третье. Неоспорима геополитическая значимость тех событий, которые разворачиваются сегодня вокруг Косово и которые выходят далеко за рамки региона. В Косово создается важный международный прецедент, он может, прежде всего, сказаться на ситуации, которая складывается вокруг многих непризнанных государств Средиземноморско-Каспийского региона, и в конечном счете может способствовать новым геополитическим катаклизмам и новому переделу мира, окончательному слому всего того позитивного, чего добились государства Европы после завершения «холодной войны».

Что касается геоэкономической роли региона, то хотелось бы отметить следующее.

Во-первых, страны этого региона обладают значительно развитым промышленным и научным потенциалом, достаточно профессиональными кадрами, развитой системой образования и подготовки кадров. Все это позволяет утверждать, что в системе мирового хозяйства регион отнюдь не будет являться пассивным потребителем, но способен вносить свой вклад в мировую экономику, мировой научно-производственный потенциал.

Во-вторых, энергетическая ценность региона. Это касается, прежде всего, Каспийского субрегиона, запасов нефти и газа таких стран, как Азербайджан, Казахстан, Туркменистан, Узбекистан. Так, каспийские источники нефти, по расчетам американцев, должны обеспечить в ближайшие пять лет около 25% мирового прироста добычи нефти. Каспийская нефть призвана к тому же обеспечить диверсификацию поставок нефти для Европы.

В-третьих, уникальные коммуникационные возможности региона, связывающие Север и Юг, Запад и Восток. Тот, кто будет контролировать этот регион, получит возможность не только извлекать немалую прибыль и обеспечить себе одно из лидирующих мест в глобальных транспортных перевозках, но и решать в собственных интересах многие политические задачи.

Нельзя не отметить также и геостратегическую значимость региона, прежде всего, в связи с существующими планами «демократизации» Большого Ближнего Востока (которые, как показывает международная практика последних лет, не только не исключают применения военной силы, но и опираются на нее – Ирак, Иран и другие «непослушные режимы).

Геостратегическими «аргументами» является угроза распространения ядерного оружия, борьба с международным терроризмом, заслон на пути влияния Москвы и Пекина, который пытается выстроить Вашингтон и который предполагает, в числе прочих, принятие мер военного характера (оперативное освоение театра военных действий, дислокацию постоянных военных группировок и баз в странах региона, ведение разведки с использованием технических средств, размещенных здесь же, тесное сотрудничество с НАТО и расширение НАТО за счет приема в него стран Средиземноморско-Каспийского региона и другие).

(продолжение следует)