Flot3000

Авторы: Татьяна ГУЧАКОВА, Андрей КЛИМЕНКО, Таврический институт регионального развития, г. Ялта
Сергей КУНИЦЫН, глава Севастопольской горгосадминистрации

В информационном пространстве в конце прошлого года появилась тема Севастополя как «Черноморского Сингапура». Она быстро обросла домыслами и трактовками.

Северные соседи заговорили о «выдавливании Черноморского флота», а в Украине — о том, что в Севастополе создается «свободная экономическая зона». Какие идеи на самом деле содержит «Севастопольский проект» — читайте…

Понять, что происходит с Севастополем

Знаете, в чем состоит главная загадка Севастополя?

Она в том, что имея более выгодные предпосылки для экономического прорыва, чем север и Южный берег Крыма, несмотря на многократные попытки, Севастополь так и не стал «Черноморским Сингапуром»…

«Значит, что-то не так, не так, что-то не удалось…»

Эта строчка из популярной бардовской песни 70-х поневоле начинает навязчиво звучать в подсознании, когда анализируешь историю попыток ускорить развитие Севастополя, которые предпринимались и руководством города разных лет, и различными инициативными группами севастопольцев, начиная с 1992 года.

Можно только, говоря образно, «снять шляпу» в знак уважения к тем многим десяткам и сотням патриотов Севастополя — ученым, предпринимателям, депутатам, руководителям — которые первыми в стране (!) начинали проектировать СЭЗ и технопарки, вырабатывать новые модели управления территорией, искать пути законодательного урегулирования статуса Севастополя и т. д. Хорошо понятно — насколько это обидно, сколько потрачено сил и средств, сколько бессонных ночей, надежд и планов с этим связано. А желаемый результат не достигнут.

А ведь, казалось бы, все очевидно.

Есть прекрасно расположенная территория, полный набор уникальной транспортной инфраструктуры, промышленный и научный потенциал, исторические памятники и ландшафт, масса свободных площадок и климат, высокий образовательный уровень и мировая известность. Но… И тем не менее, эти усилия севастопольцев не пропали даром — «ничто на Земле не проходит бесследно», если продолжать цитировать бардов…

Можно утверждать, что за эти годы в Севастополе достигнута высокая степень того, что называют «научной и проектной освоенностью территории».

Нет, пожалуй, ни одной социально-экономической проблемы Севастополя — водоснабжение, газо- и электроснабжение, канализация, теплоснабжение, защита от оползней, переработка мусора, экология, лесное хозяйство, памятники истории, транспортная проблема —

...которая бы за эти годы не была бы проанализирована, изучена, описана и просчитана, обсуждена в научной и управленческой аудитории и опубликована. Все это, несомненно, составляет интеллектуальный потенциал территории и ещё не единожды будет востребовано.

На наш взгляд, итоги сложной многолетней интеллектуальной работы севастопольцев наиболее полно сфокусировались в двух документах, составляющих сегодня фундаментальную основу для нового этапа развития города. Первый из них — это новый Генеральный план до 2025 года, обосновавший концепцию развития Севастополя как экополиса.

Второй — это Программа устойчивого социально-экономического, экологического и культурного развития Севастополя до 2015 года, принятая Кабинетом Министров Украины в июле 2006 года и предусмотревшая детальную «роспись» государственных вложений в инфраструктуру Севастополя. Заметим, что мало какой из городов Украины имеет столь детальный государственный (!) план всеобъемлющей реконструкции…

И тем не менее, опыт и интуиция подсказывают — меры, предусмотренные этими документами, можно назвать «необходимыми, но недостаточными» для такого развития города, которое отвечало бы его потенциалу и современным глобальным и региональным вызовам. Почему? — Давайте будем разбираться вместе.

А чтобы задать тон, приведем слова А. Эйнштейна: Проблемы, существующие сегодня, не могут быть разрешены на том уровне мышления, на котором они возникли».

Возможно, именно в этом мы найдем разгадку причин неудачных попыток прорыва к новому качеству развития Севастополя. Нужно попробовать другой путь — взглянуть на проблемы, мешающие развитию Севастополя, не из настоящего, а из прошлого и будущего.

Экономическая трагедия городского масштаба

Именно так можно назвать то драматическое изменение отраслевой структуры экономики Севастополя, которое стихийно произошло за последние 15–17 лет.

По большому счету, то что случилось с городом за эти годы, можно назвать крушением смыслов последних 200 с лишним лет его существования. И не всегда с созданием новых. И хотя изменение структуры экономики и занятости в Севастополе — лишь следствие более глубинных, «тектонических процессов» мировой истории ХХ века, начнем с этого.

Сначала немного статистики:

Окончание «холодной войны», изменение военной доктрины, последующий распад СССР, появление независимой Украины и независимой России, раздел Черноморского флота, экономический кризис 90-х годов привели к «обрушению» градообразующей роли Севастопольской военно-морской базы.

Оказались без работы и источников существования тысячи севастопольских семей — офицеров, мичманов и гражданских служащих ВМФ, сотрудников предприятий флотской инфраструктуры обеспечения и ведомственной социально-культурной сферы.

Не менее беспощадный уничтожающий удар получила обеспечивавшая доходы многих тысяч севастопольских семей такая отрасль специализации Севастополя, как приборостроение, полностью ориентированное на оборонные заказы.

Если сказать мягко — не исключено, что роль этой отрасли в ближайшие годы может не восстановиться.

Если сказать жестко — если эта отрасль стратегически нужна городу, то её нужно создавать заново. Понимая при этом всю степень технологической отсталости постсоветских государств в электронике и компьютерных технологиях. И то, что единственный реальный перспективный ресурс этой отрасли в Севастополе — технический университет. Вынужденно переквалифицировавшиеся в предпринимателей высококлассные специалисты, конструкторы и управленцы приборостроительных заводов и КБ, уже слишком долго не работают по специальности, да и «повзрослели» за это время на 15 лет… Обидно.

Сокращение военно-морских сил и рыболовного флота выбили почву из-под такой градообразующей отрасли Севастополя как судостроение и судоремонт.

В среднесрочной перспективе пока нет предпосылок говорить о крупномасштабном восстановлении — на уровне 70-80-х годов — градообразующей роли рыбной промышленности.

Сегодняшние усилия севастопольцев, патриотов отрасли, также заслуживают уважения. Как и судостроение, эта отрасль стояла на пороге полного исчезновения. Но утрата большей части тоннажа рыболовецкого флота исключила Украину из числа мировых игроков в этой сфере. Нужно строить новый флот и снова «втискиваться» на мировой рыболовный рынок… А получение квот на вылов рыбы в различных районах Мирового Океана с каждым годом становится все более сложной и конкурентной задачей.

К удивлению многих, в хаосе экономического кризиса выстояло и окрепло севастопольское виноделие.

Не играя «решающей роли» в городской экономике в утилитарном, статистическом смысле, несмотря на жесточайшую конкуренцию на винодельческих рынках Европы (а теперь уже и бывшего СССР), эта отрасль, казалось бы, обреченная, быстрее многих усвоила новые рыночные правила игры, сочетая их со своими традициями. Сегодняшняя реальная стоимость этой отрасли для Севастополя измеряется не количеством произведенного и проданного вина. Образно говоря, «Золотая балка» и «Каберне Инкерманское» — одна из ярчайших частей нового бренда города. Того, который ещё предстоит создать.

Умирание старых промышленных и военных видов деятельности севастопольских горожан вызвало к жизни предпринимательство, малый бизнес, бурный рост сферы услуг и в конечном итоге… строительный бум последних лет.

Государство в условиях кризиса 90-х, к счастью, было не в состоянии «управлять» малым бизнесом. Поэтому предпринимательская деятельность, вобрав в себя десятки тысяч севастопольцев, смогла вначале выполнить стратегическую роль «смягчающей подушки».

Затем малое и среднее предпринимательство, пережив «криминальные войны», стремительно выросло в мощный самостоятельный сектор экономики города.

Именно к заслугам предпринимательского сектора перед своим городом — сначала от безысходности, а затем осознанно — следует отнести появление в Севастополе туристического бизнеса. Сегодня с ним связывает перспективы Севастополя уже около 40% горожан… Сюда же мы относим и развитие ориентированной на «внешний» (по отношению к Севастопольскому региону) рынок пищевой промышленности и т. д.

В целом, Севастополь вошел в 3-е тысячелетие, терзаемый сомнениями и предчувствиями. Со сломанной традиционной структурой жизнедеятельности и неясными контурами будущего. Со старыми мифами и новыми иллюзиями…

Не говоря уже о том, что на все эти процессы в последний год наложились экономический кризис и сокращение Черноморского флота РФ.

Попытка угадать будущее

Прогнозы, как известно, дело неблагодарное. Но при проектировании будущего — а именно к этому мы вас сейчас приглашаем — без них не обойтись.

Сразу скажем — почти ничего особенно хорошего в ближайшие годы от ситуации в Черноморском регионе Севастополю ждать не приходится…

И это, как ни парадоксально, даже лучше — плохие перспективы стимулируют региональных субъектов к более решительным действиям. Напротив, когда все идет хорошо — и люди, и города, и целые страны расслабляются и начинают отставать.

Итак… Ближайшее десятилетие пройдет под знаком вопроса о базировании в Севастополе Черноморского флота России. Хотим мы того или нет, но нетрудно предположить, что связанные с этим политические и экономические процессы — при любом независящем от нас исходе — будут идти болезненно для экономики и населения Севастополя.

Но нужно понимать и другое — независимо от этого, при любом (!) варианте удельный вес привычной для Севастополя функции военно-морской базы в экономике города в ближайшие годы продолжит ещё более уменьшаться.

Структура доходов населения Севастополя

Тенденции технологического развития современных вооруженных сил, включая военные флоты, идут в направлении, когда роль соединений крупных надводных кораблей (с огромными экипажами, причальными стенками, складами, частями обслуживания и т. п.) на таких морях, как Черное, будет неуклонно сокращаться.

Поэтому, каким бы ни было будущее военно-морских баз в Севастополе, городу нужно быть готовым к тому, что роль этих баз как работодателей для населения Севастополя и заказчиков для севастопольских предприятий уменьшится ещё более существенно, чем это произошло в последние годы.

В связи со вступлением в ЕС Румынии и Болгарии, а также с учетом все более жесткой позиции Турции по режиму судоходства в проливах, вероятно возрастание роли румынских и болгарских портов в обслуживании транзитных грузопотоков через Черное море.

С учетом геополитической ситуации в регионе Черного моря весьма возможно, что основная часть перспективных транзитных морских грузопотоков будет обходить Крымский полуостров, направляясь из региона Каспия и из России непосредственно в порты Турции, Румынии и Болгарии.

Весьма вероятным в ближайшие годы является и продолжение неопределенности вокруг достройки нефтепровода Одесса-Броды и его использования в прямом режиме.

На этом фоне получат развитие другие проекты транзита энергоносителей через Черное море, обходящие, не только территорию России, но и территорию Украины. Поэтому высока вероятность, что в обслуживании морских транзитных грузопотоков, если ничего не предпринимать, роль Севастополя может остаться периферийной.

В этом контексте не выглядят особо радужными и перспективы судостроения и судоремонта.

Кроме того, в ближайшие годы прогнозируется дальнейшее развитие малоприятных в целом для Европы тенденций мирового судостроения — производство основной части тоннажа смещается в страны Юго-Восточной Азии.

Это может длиться до тех пор, пока экспортная составляющая украинской промышленности (металлургической и химической) и сельского хозяйства (зерно), ориентированная на Юг — в направлении европейских, африканских и ближневосточных государств Средиземного моря — не получит соответствующего развития.

На этом пессимистическом фоне есть и более оптимистическая тема: в ближайшее десятилетие с высокой вероятностью прогнозируется радикальное расширение разведки, освоения и промышленной добычи природного газа и нефти на шельфе Черного моря, в экономической зоне Украины.

Несмотря на то, что вокруг судьбы этого многомиллиардного проекта идет пока не очень заметная, но все более серьезная борьба, общая ситуация с поставками энергоносителей в Украину делает его неотвратимым.

Этот проект потенциально открывает некоторые перспективы для севастопольской науки, промышленности и морского транспорта. Однако просчитать их ещё сложно — по крайней мере, пока не примут более четкие очертания сведения о реальных запасах углеводородов на шельфе Черного моря. А это тоже потребует времени.

Как говорилось выше, в ближайшие годы будут активно развиваться новые маршруты транспортировки энергоносителей из региона Каспия в Европу через Турцию и южную часть Черного моря — как трубопроводные, так и танкерные.

Все это, безусловно, потребует от государств Черного моря совершенно на ином уровне решать как вопросы экологической, технологической и физической, в том числе антитеррористической, безопасности этих сложных технических объектов и систем.

Нельзя исключать, что это потребует от получателей энергоносителей — стран ЕС — формировать новую комплексную систему безопасности в Черноморском регионе.

С учетом стратегического местоположения Севастополя в самом центре Черного моря, теоретически возможно начинать проработку его потенциальной роли в этом контексте. Что также несет некую, пока эфемерную, перспективу.

Расширение морской добычи нефти и газа неизбежно обострит внимание к проблеме экологии Черного моря, что увеличит потенциальную востребованность севастопольской науки…

В целом можно сказать, что геоэкономический прогноз для Севастополя на ближайшие 10 лет весьма неоднозначен и, скорее, неблагоприятен. Он содержит в себе предпосылки консервации периферийного положения Севастополя в системе глобальных и региональных мирохозяйственных связей. В современном мире, в условиях жесткой конкуренции не только государств, но и отдельных регионов за «место под солнцем» такая геоэкономическая периферийность из временной может легко превратиться в необратимую.

И пока перед Севастополем, как и перед Крымом в целом, что называется «во весь рост», несмотря на весь уникальный естественный потенциал, встает угроза «отстать от поезда» — с превращением в периферийную провинцию современной глобальной экономики.

Мировой опыт показывает, что регионы, опоздавшие создать на своей территории конкурентоспособные бизнес-цепочки, включенные в глобальные экономические процессы, имеют невеселую перспективу постепенного превращения в «экономические пустыни». Из таких регионов уходит серьезный бизнес, инвестиции, кадры, население, молодежь — в более привлекательные территории.

Новая миссия Севастополя — это мечта о его будущем

Именно в условиях, описанных выше, Севастополю предстоит заново «найти себя». Но прежде, чем перейти к тому, как это можно было бы сделать, сформулируем два важных тезиса, которые мы считаем аксиомами при наших стратегических изысканиях.

«Не нужно никого догонять». Невозможно догнать постиндустриальный мир на пути индустриального развития.

В современном мире высоких технологий невозможно повторение ни ускоренной индустриализации, ни лозунг «Догнать и перегнать Америку». Давно стала классической фраза «кризис моделей догоняющего развития». Попытки «догнать» ведут лишь к потере исторического времени и консервации отставания.

Как ни печально, но в жестком мире глобальной конкуренции страна, оказавшаяся не в состоянии создать свой конкурентоспособный автомобиль или компьютер, обречена на покупку за рубежом уже не самых новых технологий и «отверточную сборку» не самых новых моделей техники. Не хочется обидеть патриотов севастопольской промышленности — быть может, кто знает, они окажутся способны на технологическое чудо, — но все же будем это помнить, говоря о стратегических перспективах отраслей специализации экономики города.

«Не указывать бизнесу, а выстраивать коридоры развития». И городской администрации, и органам местного самоуправления не нужно жестко указывать бизнесу, какие конкретные локальные проекты нужно реализовывать в Севастополе.

В минимальном варианте «вмешательства в бизнес» их дело — выделить земельный участок, проложить к нему дорогу, кабель и трубу и сказать: «Новый объект не должен мешать жителям города — дымить, шуметь, нарушать, отравлять среду, сбрасывать вредные стоки…»

В максимальном варианте такого «вмешательства» дело местной власти — сказать инвестору: «Если ты будешь делать то-то и то-то (например, обеспечивать очень высокую занятость горожан, выпускать эксклюзивную продукцию экспортного назначения, обеспечивать заказами смежные предприятия города), то мы будем тебе ещё и помогать…»

Другими словами, разве нужно агитировать севастопольский бизнес за развитие туризма? — Дело власти обеспечить чистоту городских улиц, парков и памятников, круглосуточное водоснабжение, удобство вокзалов и транспорта и уличные указатели на нескольких языках…

В разработке же городской стратегии развития дело местной власти — создать «площадки для диалога» между населением, местными предпринимателями и внешними инвесторами. Но конечно, у органов местной власти и самоуправления есть и задача более высокого уровня. Её нельзя «вменить в обязанность» приказом, поскольку не каждый орган может с ней справиться. Городские власти должны брать на себя инициативу стимулировать появление в городе того, что в развитом обществе давно называют «фабриками мысли» — творческой атмосферы постоянного поиска новых идей развития города.

В свете сказанного выше городская стратегия — это не есть толстая папка с цифрами, расчетами и таблицами.

Основа новой стратегии Севастополя — это новая миссия, то есть новый смысл существования города, принимаемый и разделяемый его гражданами; новая историческая роль Севастополя в стране, в регионе Черного моря и в целом — в изменяющемся мире.

Миссия для города — то же, что национальная идея для страны. По большому счету, мы должны ответить сами себе на вопрос — в чем смысл существования Севастополя в 3-м тысячелетии? А стратегия, основанная на миссии — это эскизный набросок будущего. Почему эскизный? — потому что нельзя предвидеть всего…

Такие города, как Севастополь, это не просто точка на карте или место, где живет много людей и работают те или иные заводы, производящие то или иное количество каких-то изделий. По словам российского специалиста по развитию городов проф. В. Л. Глазычева, город — не просто место обитания, а самовоспроизводящаяся система деятельностей, не сводимая только к материальному производству. В городах (или местах?) такого типа, как Севастополь, творится история, совершаются события, изменяющие направление развития целых государств и народов, совершаются великие открытия и создаются шедевры.

Перефразируя Максимилиана Волошина, можно сказать, что будущее таких городов (или мест?), как Севастополь, гораздо теснее связано с его прошлым, чем это может казаться. Мы не случайно написали городов (или мест?). История того места, где стоит Севастополь, не ограничивается двумя с четвертью столетиями севастопольской истории, какими бы значимыми они ни были.

И нам представляется символическим, что разрастающийся Севастополь в общем-то не так и давно «вобрал в себя» древний Херсонес…

Это звучит непривычно, но Город — это не совокупность кирпичей и асфальта. Город — живой организм, который не только живет и умирает по своим законам, но нередко и диктует горожанам свои правила — хотят они этого или нет… Мы же, подбросив эту тему поэтам и философам, констатируем, что во 2-й половине ХХ века Херсонес из полузабытых развалин на окраине Севастополя стал частью городской среды.

Тогда Севастополь, «информационно перегруженный» другими символами и другими деятельностями, этого не очень заметил. И Херсонес, затиснутый между военными объектами, терпеливо выждав время, напомнил о себе 1000-летием Крещения Руси.

Это событие, оставшись в памяти горожан, тем не менее не произвело должного эффекта — в те годы заканчивалась коммунистическая эпоха, ещё не принимавшая религиозной мистики, «на дворе» была перестройка и последовавший почти 20-летний переход к иному строю.

Но недавно Херсонес снова напомнил нам о себе. И даже дважды — восстановленным Владимирским собором и «официальным статусом» одного из «Семи чудес Украины».

И в духовном, мистическом, всемирно-историческом смысле это ещё вопрос — Севастополь вобрал в себя Херсонес или наоборот?

История города: ключ к пониманию

В 2004 году группа крымских авторов ( А. Клименко, Т. Гучакова, А. Гресс, В. Кулиш, С. Куницын) опубликовала работу «Крымская стратегия: новый взгляд. Избавление от иллюзий». В ней мы в том числе пытались найти исходную точку для понимания ситуации, в которой в конце XX — начале XXI века оказался Крым. Естественно, эти выводы распространяются и на Севастополь — своеобразный фокус геополитической и геоэкономической истории Крымского полуострова. Вкратце приведем наиболее важные выводы.

Крым и Севастополь в географическом и геополитическом смыслах находятся не просто на перекрестке торговых путей из Европы в Азию, но на границе разных типов цивилизаций — морской Европейской и сухопутной Евразийской.

Максимилиан Волошин — не только замечательный русский поэт, но и тонкий знаток крымской истории — ещё в 1924 году писал: «Отсюда двойственность истории Крыма: глухая, провинциальная, безымянная, огромная, как все, что идет от Азии, его роль степного полуострова, и яркая, постоянно попадающая в самый фокус исторических лучей — роль самого крайнего сторожевого поста, выдвинутого старой средиземноморской Европой на восток».

Волошин дал и ярчайшее «поэтико-геоэкономическое» описание Херсонеса, к которому мы ещё вернемся.

Среди современных исследователей Причерноморья наиболее емко, на наш взгляд, описал суть происходящего с Крымом одесский ученый проф. В. А. Дергачев:

«…На протяжении тысячелетий главной экономической функцией Крыма в многомерном коммуникационном пространстве Европы — Евразии была свободная торговля. За двухсотлетнее вхождение полуострова в российское геополитическое пространство этот коммуникационный узел был разрушен, а Крым превращен в военно-морской форпост империи.

Именно тогда наступил «звездный час» Одессы, где создание преференциального режима (порто-франко)… способствовало формированию нового центра торговли Российской империи. А Крым — регион интенсивной исторической жизни — был изъят из Средиземноморского культурно-исторического пространства. Полуостров на долгие годы превратился в глухую провинцию и военно-морскую крепость на южных рубежах империи.

С падением «железного занавеса» Крым оказался не только в другом государстве, но и возвратился после двухсотлетнего «затворничества» на северную периферию Средиземноморского геоэкономического пространства, где его хозяйство оказалось неконкурентоспособным, а исторические функции транзитной торговли утрачены».

От себя добавим ещё один акцент — мировая, европейская, причерноморская экономики — все за 200 с лишним лет привыкли обходиться без Крымского полуострова.

И без Севастополя, разумеется, который — в силу своего статуса секретной военно-морской базы с соответствующей специализацией промышленности и всей городской жизни — был просто неизвестен в мире как субъект бизнеса.

Теперь позволим себе сравнение. Представьте, что вы со своими давними партнерами занимаетесь каким-то делом. У вас все хорошо — связи отлажены, поставщики и перевозчики стабильны, рынки поделены. Все идет по плану. И вдруг в сфере ваших интересов появляется некто — со своими, даже более удобными портами, причальными стенками, аэродромами, складами и железными дорогами. И говорит: «Я тоже хочу здесь работать!»… На устоявшихся, сложившихся рынках — тех же морских перевозок, например, — появление «новичка» ни у кого не может вызвать радости. «Новичок» — это угроза. Это перераспределение маршрутов, грузопотоков, заказов и, в конце концов, прибыли…

Поэтому, если у такого «новичка», как Севастополь, кроме преимуществ, есть проблемы — будьте уверены: в информационном пространстве они предстанут так выпукло, что в глазах потенциальных инвесторов это «умножит на ноль» ваши преимущества… Что, собственно, и происходит.

Поэтому мы пришли к выводу, что главное препятствие для инвестиций и развития Севастополя лежит не в экономической, а в гуманитарной — политико-информационной и ментальной плоскостях.

Излишняя и, на наш взгляд, совершенно неоправданная драматизация политических процессов вокруг Севастополя привела к преувеличенному представлению как украинского, так и иностранного бизнеса о степени политических рисков для инвестиций в экономику региона. Но конечно, здесь имеют место не только «злые происки врагов»… Объективности ради мы обязаны сказать, что более, чем двухсотлетняя военная история Севастополя сформировала в ментальности севастопольцев те черты, которые в одной из недавних городских дискуссий были охарактеризованы нами как «оборонное сознание» или «психология осажденной крепости».

Это отнюдь не упрек, а констатация реальности: жителям «закрытого города» — и это совершенно объяснимо — конечно, крайне сложно за короткий исторический срок — 15–20 лет — перенастроить свое сознание на волну «открытой экономики» и «мирового перекрестка свободной торговли».

Ещё и ещё раз подчеркнем, Севастополю сегодня жизненно важно правильно определить свою новую миссию — новый смысл существования города, те деятельности и бизнесы, которые бы отвечали вызовам новых исторических реалий.

Город как система «связностей»

Понятие «связности» города, — несмотря на все более частое употребление в современных теориях развития городов — ещё не приобрело «отточенности». Оно пришло в эту сферу из топологии (от греч. топос — место) — части геометрии, изучающей явление непрерывности.

В идеале «связность города» — это его «цельность», отсутствие внутри границ города непересекающихся частей. «Связность городского пространства» делает город единым организмом, подчиненным единой логике развития.

Важнейшая составляющая города — «коммуникационная связность» или «коммуникационный каркас». Это хорошо иллюстрируется проблемой Северной стороны, особенностями Инкермана или Балаклавы, зависящими от транспортной доступности из других районов Севастополя. Плохая связность определяет не только различия уровней и векторов социально-экономического развития, но и сказывается на особенностях психологии и менталитета жителей.

Но нам представляется не менее, а возможно и более важным, рассмотреть другие типы связности Севастополя. Тем более, что решению транспортных задач, в том числе таких, как строительство моста на Северную сторону, уделено много внимания и средств в Комплексной программе развития Севастополя до 2015 г.

Специалисты считают, что важнейшее свойство города — соединять материальное с духовным. Эта связность предъявляет обязательное требование к архитектуре города — по крайней мере, одно из городских зданий в обязательном порядке должно иметь выход в «тонкий мир», в социальное трансцендентное.

В разные эпохи роль такого «знакового здания» могли играть Храм, Собор, Суд, Ратуша, Университет, Горком Партии… Одним из признаков кризисного характера современной эпохи является отсутствие в современной городской застройке однозначно воспринимаемых символов… По мнению проф. В. Л. Глазычева, город отличает именно наличие собственных, принадлежащих только этому месту знаков, однозначно «читаемых» всеми людьми, принадлежащими данной культуре — не случайно, что многие города древнего мира и возникали первоначально как храмовые, культовые центры.

Ещё один известный российский исследователь, С. Переслегин, также отмечает, что функцию связности городского пространства несет на себе «базовое» городское здание: дворец, мэрия, храм, университет, фабрика… А одушевленность города представлена в самой структуре улиц и площадей и в том особенном здании или сооружении, которое является символом, знаком этого города (для Москвы — Кремль, для Санкт-Петербурга — Медный Всадник, для Лондона — Тауэр, для Парижа — Эйфелева башня и т. д.). Связность времени может быть задана историческим центром города, его музеями, архивами и библиотеками.

Мы приводим эти мнения ученых не случайно. И считаем заслуживающими внимания и обсуждения две мысли, вытекающие из сказанного в этом разделе и ранее.

Севастополь — и это отличает его от множества городов мира — не просто не страдает отсутствием знаковых мест и символов. Он ими даже «информационно перегружен». Символических мест Севастополя с лихвой хватило бы на десяток крупных городов. И этот «символьный ряд» чрезвычайно важен как для менталитета севастопольцев, так и для понимания содержательной стороны городского бренда — как старого, так и нового. Оперируя понятиями «связностей», можно сказать следующее.

В «опорном каркасе» города, в силу причин, описанных в предыдущих разделах, уже исчезли либо постепенно растворяются прежние «несущие конструкции» — военно-морская база и заводы.

Если не найти новые «несущие конструкции» — город как единый материальный и духовный организм «рассыплется».

И если мы в своем понимании новой миссии и новой стратегии Севастополя принимаем «постиндустриальную рамку», то новым «несущим каркасом» города, генераторами новых смыслов его существования — в том числе для внешнего мира — должны стать, например:

- Херсонес и Владимирский собор;
- Студенческий городок в Стрелецкой бухте и Морской гидрофизический институт на мысе Хрустальном;
- Театр, Художественный музей и библиотека Л. Толстого…

Примечание. Мы приводим этот «набор несущих конструкций» для примера, в качестве символов. И просили бы не рассматривать его с той утилитарной точки зрения, что «кого-то или что-то забыли».

Опыт городов РФ: несколько полезных мыслей

Изучение опыта и проблем стратегического планирования в России (первый стратегический план начали разрабатывать в Петербурге в 1996, а затем это вошло в «региональную моду» и приобрело массовый характер) дает возможность не «наступить на грабли» и провести аналогии.

Не имея возможности в рамках этой работы уделить такой интереснейшей теме достаточно места, скажем о самом важном. Хорошо видны честные попытки следовать «классике жанра» (хорошо продуманная, специфичная миссия — четкие формулировки целей — относительно небольшой набор задач — несколько флагманских стратегических проектов).

Но груз тяжелого «госплановского наследия» приводит к тому, что в большинстве случаев стратегические миссии разных городов вовсе не специфичны, а нередко представляют собой набор слов типа «формирование многофункциональной городской экономики в целях всемерного повышения уровня жизни горожан».

В стратегическом плане Петербурга интересен отказ от традиционной для советского планирования количественной детализации и комплексности в пользу концентрации на главном для выживания, адаптации и устойчивого развития города в конкурентной рыночной среде.

Миссия Санкт-Петербурга — главный российский контактный центр региона Балтийского моря и Северо-запада России.

Совершенно нестандартно звучит стратегическая миссия Казани:

«Мы, жители Казани, опираясь на исторический опыт мирного диалога народов, основанный на бережном сохранении и развитии их культур и традиций, хотим передать будущим поколениям уютный и процветающий город равных возможностей.

Для этого Мы, осознавая свое единство в ответственности за будущее и признавая высшей ценностью справедливость:

сделаем власть ответственной, открытой и подотчетной;
сделаем предпринимательство основой нашего процветания;
будем уважать и ценить инициативу каждого;
сделаем образование потребностью каждого горожанина;
будем добрыми соседями;
сделаем чистыми и благоустроенными наши подъезды и дворы;
сделаем город удобным для всех поколений».

Мегапроект: «Надежный дом, удобный район». Флагманские проекты: «Город горожан», «Котел, выплавляющий новое», «Врата Востока в центре России».

Много аналогий с Севастополем возникает при знакомстве со стратегией Калининграда. Для преодоления разрыва в уровне жизни с соседними европейскими городами ему необходим качественный рывок в условиях ограниченности ресурсов. В разрабатывавшихся ранее стратегиях Калининградской области она определялась как контактная зона российского и европейского бизнеса. При этом не учитывались удаленность проектов от основных рынков в России, транспортная доступность, слабое развитие инфраструктуры бизнес-туризма.

На следующем этапе был сделан вывод, что конкурентоспособность Калининграда зависит от способности города развернуть значимый в