Flot3000

5 февраля 2010 года Указом Президента Российской Федерации утверждена Военная доктрина Российской Федерации (полный текст размещен на официальном сайте Президента РФ).

О новой редакции доктрины, которая должна была сменить аналогичный документ «образца» 2000 года, заявлялось еще осенью прошлого года, а сама доктрина должна была быть утвержденной Президентом РФ до конца 2009 г. Затягивание утверждения проекта, который обговаривался, в т.ч. обсуждаясь и в рамках нашего проекта «ФЛОТ2017», несколько месяцев подряд (основные положения задолго до утверждения разгласил секретарь Совета безопасности РФ Николай Патрушев), на уровне СМИ в России объяснялось желанием не усложнять ситуацию во время трудных переговоров между РФ и США по договору по СНВ. Однако, похоже, это было «слитой» из Кремля отговоркой – доктрина появилась до «утрясания» спорных моментов по СНВ. Так же очевидно, что предварительные рассказы Патрушева о новой доктрине были далеко не случайными – Москва по старой своей традиции апробировала наиболее спорные моменты доктрины на международном сообществе, морально подготовив его к появлению самого документа.

Не ставя за цель подробный анализ всех положений доктрины, отметим лишь некоторые ее моменты.

Грамотный «ремейк»

Первое, что обращает на себя внимание в новой Военной доктрине РФ, - это определение основных особенностей современных вооруженных конфликтов: комплексное применение военной силы и сил и средств невоенного характера; массированное применение систем вооружения и военной техники, основанных на новых физических принципах и сопоставимых по эффективности с ядерным оружием; расширение масштабов применения войск и средств, действующих в воздушно-космическом пространстве. Также (для России – впервые на доктринальном уровне) отмечается усиление роли информационного противоборства, а равно - сокращение временных параметров подготовки к ведению военных действий; повышение оперативности управления в результате перехода от строго вертикальной системы управления к глобальным сетевым автоматизированным системам управления войсками (силами) и оружием; создание на территориях противоборствующих сторон постоянно действующей зоны военных действий. Кроме того, характеризуя современные военные конфликты, Военная доктрина РФ отмечает непредсказуемость их возникновения; наличие широкого спектра военно-политических, экономических, стратегических и иных целей; возрастание роли современных высокоэффективных систем оружия, а также перераспределение роли различных сфер вооруженной борьбы; заблаговременным проведением мероприятий информационного противоборства для достижения политических целей без применения военной силы, а в последующем - в интересах формирования благоприятной реакции мирового сообщества на применение военной силы.

Несомненно, подробное рассмотрение особенностей современных вооруженных конфликтов является «украшением» подобного документа. В то же время, при чтении этих положений сложно избавиться от впечатления, что перед вами – добротно составленный «ремейк» последних концептуальных документов США. Хотя, возможно, это объясняется объективным подходом аналитиков разных стран к изучению особенностей вооруженного противостояния в нынешних условиях.

В том же «проамериканском» контексте авторы Военной доктрины РФ указывают, что для военных действий будет характерно возрастающее значение высокоточного, электромагнитного, лазерного, инфразвукового оружия, информационно-управляющих систем, беспилотных летательных и автономных морских аппаратов, управляемых роботизированных образцов вооружений и военной техники. В общем, всего того, чем сегодня Вооруженные силы РФ особенно похвастаться не могут. Это разительное отличие реальности от деклараций можно воспринимать лишь как план действий на неопределенную перспективу, обозначенный для себя Россией в военно-технической сфере.

Затем, рассказав о желаемом, авторы доктрины указали, чем в действительности может оперировать Россия, защищая свои интересы военным путем. Это, конечно же, ядерное оружие, которое Россия задекларировала применять при отражении агрессии с применением обычных средств поражения не только в крупномасштабной, но и в региональной войне.

О расширении НАТО и «агрессивных» учениях

Вопрос: против кого Россия собирается применять ядерное оружие? В этом плане эксперты сразу же отметили весьма резонансные особенности документа, среди которых на первом месте – то, что впервые в постсоветской истории в числе главных опасностей для России указан Североатлантический альянс. При том, что само НАТО ни в декларациях, ни на уровне официальных заявлений никогда после развала СССР не указывало в качестве потенциального противника Российскую Федерацию.

Во втором разделе, перечисляющем потенциальные военные угрозы безопасности (пункт 8 «Основные внешние военные опасности») НАТО фигурирует первой же (надо понимать - главной) опасностью. В частности, угрозой определено «стремление наделить силовой потенциал Организации Североатлантического договора (НАТО) глобальными функциями, реализуемыми в нарушение норм международного права, приблизить военную инфраструктуру стран – членов НАТО к границам Российской Федерации, в том числе путем расширения блока».

Важная деталь: в этом плане Военная доктрина РФ определяет опасностью нынешний внешнеполитический курс Украины, направленный на евроатлантическую интеграцию, - вступление в НАТО (т.е. – расширение Альянса к границам России), кроме прочего, задекларировано в нынче действующей Военной доктрине Украины. Причем впервые это положение было утверждено еще при Президенте Украины Леониде Кучме.

Заметим также: одновременно с Военной доктриной Президент РФ утвердил и документ «Основы государственной политики в области ядерного сдерживания до 2020 года», в котором подробно рассмотрены случаи конкретных ситуаций, в которых Россия готова применить ядерное оружие, так и алгоритм применения Вооруженных сил за пределами РФ. Однако этот документ является секретным, и носит характер закрытой части доктрины.

Впрочем, ядерная дубина РФ нацелена не только на НАТО. Пункт 16 доктрины гласит: «В случае возникновения военного конфликта с применением обычных средств поражения (крупномасштабной войны, региональной войны), ставящего под угрозу само существование государства, обладание ядерным оружием может привести к перерастанию такого военного конфликта в ядерный военный конфликт». Касаемо конфликтов в Восточной Европе, это означает одно: Россия в случае вооруженных «недоразумений» с соседями готова применить ядерное оружие против безъядерных государств. Оговорка, что такое оружие применяется только в случае конфликта, «ставящего под угрозу само существование государства», весьма смягчает формулировку.

Интересно, что в момент обсуждения проекта доктрины подобная оговорка не звучала, что кардинально меняло ситуацию. Ведь вместе с законодательно утвержденным в РФ постулатом о защите своих граждан за рубежом и использовании для этого своих Вооруженных сил, доктринальное положение о возможности наносить ядерные удары по соседям несло бы в себе весьма далеко идущий смысл. Проще говоря: оно бы означало, что любое недоразумение или провокация с фигурированием граждан РФ может закончиться нанесением ядерного удара по стране, где россиян «обидели». Понятно, что устроить подобную провокацию, например, в битком набитом гражданами с двумя паспортами Крыму проблем не представляет.

В то же время, не совсем понятно, как Россия собирается определить, какой именно конфликт «ставит под угрозу само существование государства». Механизм такого определения, впрочем, в доктрине содержится – в положении, в котором указано, что «решение о применении ядерного оружия принимается Президентом Российской Федерации». То есть в России только один человек единолично определяет степень угрозы государству. Исходя из каких критериев он это должен делать – неизвестно.

Таким образом, в любом конфликте с участием России в регионе решает, быть ядерной войне или нет, один человек – Президент РФ.

Есть в документе и другие интересные моменты. Так, пункт 10 «Основные военные угрозы», подпункт «г» доктрины гласит, что угрозой для России является «демонстрация военной силы в ходе проведения учений на территориях сопредельных с Российской Федерацией или ее союзниками государств с провокационными целями».

Этот постулат интересен анализом характера учений, проводимых странами-соседями РФ в последние годы, в частности, на определенном «угрожающем» западном направлении. Совершенно очевидно, что за время после окончания «холодной войны» такие учения как на «буферном» постсоветском пространстве (Украина), так и в традиционно нейтральных государствах (Финляндия), и в странах НАТО (Прибалтика) носили либо сугубо оборонительный, либо миротворческий или направленный на выполнение внутренних задач (ликвидация последствий стихийных бедствий, техногенных аварий, обезвреживание экстремистских группировок и пр.) характер.

Кто за последнее время и проводил в регионе учения, легенда которых предусматривала широкомасштабное ведение боевых действий на чужой территории, захват плацдармов и использование масс войск, так это… сама Россия. Достаточно вспомнить прошлогодние учения серии «Запад-2009» с задействованием подразделений различных родов войск и видов ВС, и сопровождавшие их командно-штабные учения Ракетных войск стратегического назначения (РВСН). Кстати, как помним, именно эти учения заставили прибалтийские страны жестко сформулировать вопрос к НАТО о неготовности их защитить в случае агрессии со стороны России.

Кто агрессивнее?

В связи с принятием Военной доктрины РФ стоит вспомнить нынешние «сопровождающие» дебаты, инициированные РФ – по поводу решения Румынии разместить на своей территории элементы новой системы противоракетной обороны США, которое волей случая было принято также 5 февраля 2010 г.

Согласно этому решению, ракеты-перехватчики могут появиться в Румынии уже в 2015 году. Президент Румынии Траян Бэсеску заявил, что его страна получила официальное предложение о сотрудничестве в рамках программы по размещению элементов системы ПРО от президента США Барака Обамы. По его словам, на территории Румынии будут размещены ракеты-перехватчики средней дальности. Как заявил Бэсеску, новая система позволит защитить территорию страны от ракетных атак. При этом президент Румынии подчеркнул, что принятое решение не угрожает интересам России, выступающей против размещения элементов американской ПРО в Восточной Европе.

Россия выразила крайнее неудовлетворение этими планами, и глава российского МИДа Сергей Лавров заявил, что Россия ждет от США исчерпывающих объяснений идеи размещения в Румынии элементов американской системы противоракетной обороны.

Заметим, что нынешние протестные заявления со стороны Москвы не совсем понятны. Прежде всего, стоит вспомнить, что о возможном вхождении Румынии в проект американской ПРО говорили еще в октябре 2009 года, когда вице-президент США Джозеф Байден предложил Бэсеску присоединиться к усилиям по созданию модернизированной ПРО, предоставив Вашингтону так называемую «южную площадку» для размещения ракет-перехватчиков («северная площадка» для размещения перехватчиков SM-3 уже предоставлена Польшей, а формат участия Чехии пока остается неясным. Помимо ракетных систем наземного базирования, в Северном и Средиземном морях будут на постоянной основе находиться по меньшей мере три американских корабля, оснащенных противоракетами, а список стран – участниц проекта еще может расширяться).

При этом в то время, когда только начинался разговор о возможном участии в проекте ПРО США Румынии, вовсю обсуждался проект новой Военной доктрины РФ. И уже тогда были известны основные положения, которые более чем прогнозируемо не могли понравиться Западу (и не только ему). В частности – ярко выраженный антинатовский характер документа с декларацией превентивных ядерных ударов. Горячо обсуждаемые тогда пресловутые превентивные ядерные удары со стороны России, по мнению Кремля, очевидно, должны были вызвать горячую поддержку и радость со стороны НАТО и, в частности, США? Такая наивность кажется странной.

В данном случае Россия заявляет, что НАТО и, в частности, США, ведут себя не по-дружески, а сама Россия своей Военной доктриной печется лишь о собственной безопасности (очевидно, абсолютно наплевав на то, кто и что думает по поводу методов). Но Россия Военной доктриной говорит об использовании своих НАСТУПАТЕЛЬНЫХ вооружений (для безопасности), а США с НАТО – об ОБОРОНИТЕЛЬНЫХ, коими являются противоракеты ПРО США (тоже для безопасности). И вот вопрос-то какой сложный: кто при этом из них выглядит агрессивнее?

В любом случае, очевидно, неправомерно говорить о том, что принятием своей новой Военной доктрины Россия спровоцировала решение со стороны США разместить противоракеты в Румынии. Но то, что рассказы в стиле господина Патрушева о новом документе повлияли на ход принятия решений по поводу ПРО США как в Вашингтоне, так и Европе – несомненно. Остается еще один вопрос, ответ на который мы узнаем в ближайшее время: как эта доктрина повлияет на почти законченные дебаты между РФ и США по СНВ?

«Война» не получилась

Так сложилось, что как раз перед подписанием Президентом РФ новой Военной доктрины России, в понедельник 1 февраля 2010 г, Министерство обороны США представило проект своей новой военной доктрины. Этот документ носит название «Четырехлетний обзор оборонной политики» (Quadrennial Defense Review, QRD, размещен на официальном сайте МО США) и будет представлен Конгрессу одновременно с оборонным бюджетом на 2011 год.

В данном документе стоит отметить такие особенности. США больше не рассматривают вопрос о проведении двух широкомасштабных операций одновременно на двух театрах военных действий в различных регионах мира. Более актуальными представляются многочисленные конфликты различного характера. При этом основное внимание уделяется таким вызовам международной безопасности, как терроризм, наркоторговля и кибератаки. «Более не является приемлемым говорить о крупных региональных конфликтах как о единственной или даже основной мере для оценки количества и качества американских вооруженных сил», - сказано в QRD.

Противника США определяют четко, и ни о какой конкретной державе здесь речь не идет. «…Мы должны понимать, что США, прежде всего, являются страной, находящейся в состоянии войны. В Афганистане наши войска ведут боевые действия вместе с союзниками и партнерами в рамках вновь предпринимаемых усилий по нейтрализации, разгрому и ликвидации «Аль-Каиды» и Талибана. В Ираке американские военные предоставляют консультации, обучение и оказывают содействие иракским силам в рамках ответственного процесса передачи полномочий и сокращения уровня присутствия. Самое главное, США, их союзники и партнеры продолжают вести более масштабную кампанию – многогранную политическую, военную и моральную борьбу против «Аль-Каиды» и ее сторонников во всем мире», говорится в документе.

Исходя из этого, определяется и перспективный облик военной сферы, при этом подчеркивается важность «предотвращения и сдерживания конфликтов на основе совместных действий с союзниками и партнерами и использования их возможностей, а также повышения уровня интеграции с гражданскими ведомствами и организациями». Планируется существенно расширить закупки БПЛА («шестое поколение боевых летательных аппаратов станет в основном беспилотным») и вертолетов, повысить экономичность наземных и воздушных транспортных средств, тем самым уменьшив стоимость доставки топлива для них. Интересно, что США доктринально определяют возможности использования в военных разработках биотоплива и солнечной энергии. Также ставка делается на «сухопутную» робототехнику – боевые роботы. Определен и перспективный облик вооруженных сил США.

ОСНОВНЫЕ СТРУКТУРНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ВООРУЖЕНЫХ СИЛ США (согласно QRD - до 2015 года)

«С учетом требований динамичной и сложной обстановки в сфере безопасности, потребностей оборонной стратегии США, необходимости совершенствования сил, обладающих достаточной совокупной дееспособностью для соответствия указанным выше критериям, министерство обороны определило, что на период действия «Перспективной программы обеспечения обороноспособности на 2011-2015
гг.» ВС США должны соответствовать общим параметрам, перечисленным ниже.

Сухопутные войска:

4 штаба родов войск
18 дивизионных штабов
73 бригадных боевых группы (ББГ) (45 ПК и 28 РК), в том числе:
40 пехотных бригадных боевых групп (ПББГ)
8 бригадных боевых групп «Страйкер» (ББГС)
25 тяжелых бригадных боевых групп (ТББГ)
21 боевая авиационная бригада (БАБ) (13 ПК и 8 РК)
15 дивизионов «Пэтриот»; 7 батарей ПРК ТХААД

Военно-морские силы:

10 - 11 авианосцев
10 авиационных крыльев самолетов палубной авиации
84 – 88 крупных надводных боевых кораблей, в т.ч. 21 – 32 боевых корабля с ПРО 14 – 28 малых надводных боевых кораблей (+14 противоминных кораблей)
29 - 31 десантных кораблей
53 - 55 ударных ПЛ

4 ПЛ с управляемыми ракетами «Иджис эшор» (наземные противоракеты СМ-3)
126 – 171 летательный аппарат РНР и РЭБ наземного базирования (пилотируемые и беспилотные)
3 эскадры транспортов подвижного морского обеспечения
30 – 33 корабля тылового обеспечения (+1 мобильная посадочная площадка)
17 – 25 штабных кораблей и кораблей обеспечения (включая быстроходные транспорты JHSV, 3 корабля обеспечения T-AKE, 1 МПС)
51 стратегический транспортный корабль с горизонтальной погрузкой-выгрузкой
3 экспедиционных соединения морской пехоты
4 дивизии МП (3 ПК и 1 РК)
11 пехотных полков
4 артиллерийских полка
4 авиационных крыла морской пехоты
6 самолетных групп
7 вертолетных групп
4 группы управления
4 группы поддержки
4 группы тылового обеспечения МП
9 боевых полков тылового обеспечения
7 командных элементов экспедиционных формирований МП

Военно-воздушные силы:

8 формирований разведки, наблюдения и рекогносцировки (РНР), приравненных к авиакрылу (до 380 летательных аппаратов основного состава)
30 - 32 формирования транспортной авиации и дозаправки в воздухе, приравненных к авиакрылу (по 33 летательных аппарата основного состава в каждом формировании, приравненном к авиакрылу)
10 - 11 ударных формирований ТВД, приравненных к авиакрылу (по 72 летательных аппарата основного состава в каждом формировании, приравненном к авиакрылу)
5 ударных (бомбардировочных) авиакрыльев авиации дальнего действия (до 96 летательных аппаратов основного состава)
6 формирований, приравненных к авиакрылу, по обеспечению превосходства в воздухе (по 72 летательных аппарата основного состава в каждом формировании, приравненном к авиакрылу)
3 авиакрыла управления войсками и пять полностью боеготовых центров аэрокосмических операций (27 летательных аппаратов основного состава)
10 космических и киберпространственных авиакрыльев

Войска специального назначения:

Около 660 формирований специального назначения (в том числе спецназ СВ, спецназ ВМС, спецназ морской пехоты, спецназ ВВС и оперативные авиационные формирования)
3 диверсионно-разведывательных батальона «Рейнджер»
165 самолетов с неизменяемой геометрией крыла и СВВП с поворотной винтомоторной группой основного состава для обеспечения мобильности и огневой поддержки

В целом, согласно документу, американских военных беспокоят данные о том, что террористы пытаются получить биологические, химические и ядерные материалы, поэтому оружие массового уничтожения остается серьезной угрозой, и, следовательно, приоритетными становятся средства обнаружения такого оружия. «Пентагон расширит возможности противодействия угрозам, формируемым ОМУ, активизирует меры по его запрещению, пересмотрит требования к разведке и выведет на новый уровень международное сотрудничество в области нераспространения», - говорится в QRD.

Сильна социальная составляющая документа. Например, обескураживает такое «военно-стратегическое» положение, как «реконструкция или ремонт большей части общеобразовательных школ в системе МО до 2015 г.». Для постсоветского пространства такие вещи выглядят, увы, непонятно.

В конечном итоге, изучив после новой Военной доктрины РФ американский документ, возникает главный вопрос: а против кого так масштабно готовится воевать Россия? «Война доктрин» между Россией и Западом, как это было во время «холодной войны», никак не складывается – центральная фигура НАТО в лице США явно полностью игнорирует «российскую военную угрозу». Да и от иных членов НАТО не слышно особых заявлений и призывов готовиться к широкомасштабному противостоянию в Восточной Европе. А потому действительно ли неправ генсек НАТО Андерс Фог Расмуссен, указав, что «новая российская Военная доктрина не отражает реальности» и «противоречит всем попыткам улучшить отношения между НАТО и Россией» - вопрос не столь однозначный, как это постарались представить в Кремле. Факты, что ни говори, штука упрямая.