Flot3000

Бессарабский вопрос 

Исторически сложилось так, что Румыния как самостоятельное и независимое государство сформировалось не так давно. На протяжении всего средневековья, в новое время румынские княжества были ареной внешнеполитической борьбы великих держав, что не давало возможности создать единое государство, и все попытки объединиться были обречены на поражение, так как это затрагивало интересы великих держав. Объединение 1862 г. Молдавии и Валахии положило начало формированию единого государства, которое должно было включить все исторические земли, на которых проживали румыны: Бессарабия, Трансильвания, Буковина, Банат… Это исторически значимое событие явилось катализатором процессов, зародившихся еще в начале века, что способствовало формированию национального самосознания и распаляло националистические настроения. Особенно остро это стали чувствовать в конце XIX века, когда внешнеполитическая ситуация стала благоприятной для осуществления планов по воссоединению. 

Чем больше великие державы увязали в международных конфликтах, тем большей была вероятность того, что, воспользовавшись ситуацией, можно будет присоединить Бессарабию, Трансильванию, Буковину. В начале XX века наиболее благоприятная ситуация сложилась в Бессарабии. Русско-японская война и первая русская революция продемонстрировали слабость России, показали, что царь и правительство более не контролируют ситуацию в стране, что делало планы румынских националистов вполне осуществимыми. 

Бессарабский вопрос был открытым на протяжении почти столетия, с 1812 г., когда Бессарабия стала частью Российской империи. До этого Бессарабия входила в состав молдавского княжества, которое находилось в зависимости от Турции. После 1862 г., когда произошло объединение двух румынских княжеств - Молдавии и Валахии, опять актуальными стали идеи "великой Румынии", то есть создания единого румынского государства, но полному объединению мешала заинтересованность великих держав в территориях, о вхождении которых в состав Румынии мечтали румынские националисты. 

Революция, начавшаяся в России в январе 1905 г., актуализировала националистические настроения, и многие бессарабцы стали связывать свои "надежды на освобождение" с неспокойной ситуацией в царской России. Помимо этого, русско-японская война еще раз продемонстрировала слабость строя, и многие стали предсказывать грядущий закат Российской империи. 

Пристальное внимание со стороны румынской прессы и общественности к происходящему в России - свидетельство понимания серьезности ситуации, осознание того, что не только военная мощь некогда великой державы ослабла, но и в целом страна находилась на пороге глубоких социальных потрясений, которые делали невозможным контроль на периферии, а это в свою очередь позволило бы реализовать планы по созданию "Великой Румынии". 

 Толчок движению за автономию Бессарабии был дан в Одессе. Именно здесь в марте 1917 года проходит съезд военнослужащих-молдаван. Вскоре была создана Молдавская Национальная партия, среди программных пунктов которой — создание Молдавской автономии в составе России. Однако постепенно в нем доминирующим становится прорумынское крыло. Бессарабия была присоединена к Российской империи лишь в 1812 году по Ясскому миру, основное ее ядро составляли земли, принадлежавшие вассалу Турции — княжеству Молдова. Поэтому в глазах части лидеров прорумынского крыла присоединение к Румынии выглядело как естественный акт воссоединения одного народа. Не стоит, наверное, говорить о том, что подобная позиция всячески приветствовалась в самой Румынии.

20 октября состоявшийся в Кишиневе военно-молдавский съезд принимает решение до созыва Всероссийского учредительного собрания, сформировать «Сфатул Цэрий» из 120 представителей бессарабских политических и общественных организаций и 10 представителей заднестровских молдаван. Таким образом, фактически удалось избежать представительства в нем многочисленных национальных групп, проживавших в Бессарабской губернии — украинцев, русских, евреев, болгар, гагаузов и других (по переписи 1897 г. 47,6 процентов жителей Бессарабии были молдаванами, 19,6 — украинцами, 8 — русскими, 11,8 — евреями, 5,3 — болгарами, 3,1 — немцами, 2,9 — гагаузами).

«Сфатул Цэрий» начал свою работу 21 ноября 1917 года, уже после того, как в Петрограде большевики пришли к власти. Характерно, что охрану первого заседания молдавского парламента осуществляли не только молдавские, но и украинские национальные военные части.

15 декабря «Сфатул Цэрий» провозгласил Молдавскую Народную Республику, а себя — верховной властью в крае. Но реальной власти у него, как, впрочем, и у многих других аналогичных правительств, не было. Более-менее организованную силу могли бы представлять части Румынского фронта, однако и они начали разлагаться под влиянием большевистской пропаганды. Прифронтовую Бессарабскую губернию захлестнула анархия.

Как отмечает одесский историк Виктор Савченко, «в ноябре-декабре 1917 года хаос в Буджакском крае достиг своего апогея. Многие села не признавали никакой власти, большинство населения не понимало, в какой стране оно живет. На выбор: в Российской республике, в Советской России, в Украинской республике, в Молдавской республике, в Румынии, в Одесской Советской республике, в загадочной стране «Румчерод» или в вольном Буджаке. Обыватель Буджака просто не понимал, кому же подчиняться?»

Действительно, кроме «Сфатул Цэрия» на верховную власть в Бессарабской губернии претендовал «Румчерод» — сокращенное название Центрального Исполнительного Комитета Советов Румынского фронта, Черноморского флота и Одесской области (в ее состав тогда входили Херсонская, Бессарабская, Таврическая, часть Подольской и Волынской губерний).

В декабре 1918 года по указанию Верховного главнокомандующего большевика Крыленко эсеро-меньшевистский «Румчерод» был распущен, а его новые члены состояли преимущественно из большевиков и левых эсеров.

Ссылаясь на рост анархии, «Сфатул Цэрий» начал активно обсуждать вопрос о приглашении иностранных войск для установления контроля над Бессарабией. Причем мнения расходились. Кое-кто предлагал призвать войска Центральной Рады, другие полагались на подразделения военнопленных славян из австро-венгерской армии. Руководство же вело переговоры с Румынией. Надо отметить, что, в отличие от разложившихся и деморализованных войск русской армии или полков, подчинявшихся Центральной Раде, румынская армия представляла на тот момент достаточно сплоченную и дисциплинированную силу. Естественно, сработал и политический фактор.

Поэтому в конце декабря все же было принято решение пригласить румынские войска. Группа депутатов-немолдаван в этом голосовании участия не принимала. Фактически за два с половиной месяца (конец декабря 1917 — февраль 1918 года) Бессарабия была почти полностью занята румынскими частями.

 
К февралю 1918 года не оккупированными остались только Аккерман и Шабо.

Итак, на власть в Бессарабии претендовало сразу несколько центров сил. С одной стороны — «Сфатул Цэрий», опиравшийся на штыки румынской армии, с другой — созданная 18 января после вооруженного восстания в Одессе Одесская Советская республика во главе с большевиками. При этом, кстати, последняя не собиралась подчиняться правительству Советской Украины, а заявляла о своем подчинении непосредственно Совнаркому, возглавляемому Лениным.

 
О том, какая политическая каша царила в головах местной общественности, свидетельствуют события в Аккермане. В середине января 1918 года Аккерманское уездное земство и городской Совет с «участием представителей демократических организаций» приняли резолюцию о присоединении к Украинской республике с последующим вхождением последней «в единую демократическую Российскую республику». На этом же заседании земства учитель болгарин В. Н. Искимжи предложил «провозгласить образование Буджакской автономной республики в составе русской федерации и конфедерации независимых автономных республик». Но данное предложение не прошло. Немецкие колонисты на своем съезде, состоявшемся 14 (27) января 1918 года, за два дня до упомянутого заседания земства, решили, что судьбу всей Бессарабии, неотъемлемой частью которой является Аккерманский уезд, должно решить «Учредительное собрание единой Российской республики». Поэтому представители немецкого населения в уездном земстве воздержались при голосовании по резолюции о присоединении к Украине.

А что же УНР? Поначалу Центральная Рада приветствовала решение о создании Молдавской Народной республики. С момента своего образования в начале марта 1917 года она стремилась стать лидером движений народов царской империи за автономию и децентрализацию власти в России (поневоле возникают аналогии с современной Украиной, которая стремится стать региональным лидером, объединив вокруг себя всех недовольных Россией — А. Ф.). Достаточно вспомнить организованный Радой в сентябре 1917 года съезд «представителей народов и областей, стремящихся к автономному федеративному устройству России». А 25 ноября Сфатул Цэрий получил приглашение Генерального секретариата Украины участвовать в совещании, созываемом им в Киеве для обсуждения вопроса о создании «всероссийского федерального правительства».

 
По Третьему Универсалу Центральной Рады, юго-западные границы УНР ограничивались Днестром (западными административными границами Херсонской губернии). Несмотря на это Центральная Рада считала, что Аккерманский уезд Бессарабской губернии является частью Украинской республики, так как в нем проживало до 49 процентов украинцев, в то время, как молдаван насчитывалось около 23 процентов. Но к январю 1918 года украинским республиканцам было не до Бессарабии. В январе началось наступление войск Советской России на УНР и 26 января Киев пал.
Украинские части, признавшие руководство Центральной Рады, принимали участие в сопротивлении румынским войскам наряду с частями, подконтрольными большевикам. Однако, сопротивление это оказывалось, что говорится, на свой страх и риск. Ни о каком организованном командовании речи быть не могло. Тем более что официально УНР войны Румынии не объявляла. Анархия царила во всем. Воевали не только с румынами, но и с большевиками.

 
Не менее сложная ситуация складывалась и в центральной части Бессарабии. 7 февраля после неоднократных атак румынских войск пали Бендеры. В ответ на румынскую оккупацию правительства Советской России и Советской Украины разорвали отношения с Румынией, на золотой запас Румынии, вывезенный в Россию, был наложен арест. В начале февраля румынские войска попытались перейти Днестр, но были отброшены Особой Одесской Армией, после чего 8 февраля начались переговоры.

 
14 февраля командующим фронтом был назначен Михаил Муравьев, который до этого возглавлял части, действовавшие против УНР. Ему удалось остановить румынское наступление и разбить румынские части. В марте подписывается «Протокол ликвидации русско-румынского конфликта», по которому Румыния обязывалась очистить Бессарабию. Протокол этот, впрочем, так и не был выполнен, поскольку начавшееся австро-немецкое наступление на Украину, ликвидировало власть Советов. Однако сам факт подписания протокола впоследствии послужил основанием для непризнания Советской Россией, а затем и Советским Союзом присоединения Бессарабии к Румынии.

Бессарабский вопрос, являвшийся ключевой проблемой советско-румынской дипломатии в период между мировыми войнами, был одновременно и территориальным и национальным вопросом. В первом случае, это спор о принадлежности бывшей бессарабской губернии Российской империи. В национальном вопросе можно выделить два аспекта: во-первых, положение нероманоязычного населения Бессарабии (украинцев, составлявших 20 % населения, русских, немцев, болгар), которое составляло 53 % от общей численности жителей края1 и страдало от румынизаторской политики властей; во-вторых, проблема существования отличной от румын молдавской народности и ее праве на самоопределение в рамках автономии или национального государства. Занятие Бессарабии румынскими войсками в январе 1918 г. положило начало советско-румынскому антагонизму. Попытки решения бессарабского вопроса дипломатическим путем не были успешными. С начала 20-х гг., когда стало очевидно, что Россия не собиралась возвращать Бесарабию вооруженным путем, и румыны и Советская Россия уделяли большое внимание обоснованию своих претензий на край. Обе стороны стремились выработать свой курс, который служил бы благоприятному для них решению вопроса в отдаленном будущем.

На протяжении всего периода между мировыми войнами вопрос оставался нерешенным. В территориальном плане бессарабский вопрос – это вопрос о границах. Во время советско-румынских переговоров в комиссии по Днестровскому лиману в июле 1921 г. стороны вели бурную дискуссию об определении статуса пограничной линии между двумя странами. Россия отказалась признавать Днестр своей новой границей, и переговоры закончились неудачно. Идею раздела Бесарабии, подобно Парижскому трактату 1856 г., не поддерживали ни русские, ни румыны, хотя именно в южных уездах края проживало большое число украинцев, желавших воссоединения с Советской Украиной. Варшавская (сентябрь–октябрь 1921 г.) и Венская (январь 1924 г.) советско-румынские конференции выявили стойкое нежелание сторон отступать от своих принципов в отношении Бесарабии. Все же идея плебисцита в Бессарабии, которая активно продвигалась Россией в Вене, впоследствии, по признанию советских дипломатов, вряд ли могла быть осуществлена, ибо стороны не смогли бы договориться о контроле над независимым волеизъявлением населения. Советы не доверяли беспристрастности буржуазных стран при определении споров.

Главным положением позиции Румынии был отказ, каким бы то ни было путем подвергать сомнению законность присоединения Бессарабии. Основная роль тут отводилась гарантиям неизменности status quo Бессарабии. В первые годы после мировой войны Румыния под давлением великих держав отказалась от сепаратных переговоров с Советами по бессарабскому вопросу и предпочла гарантии Антанты, закрепленные в Парижском протоколе. Полное игнорирование позиции России и ориентация на Антанту были серьезной стратегической ошибкой румын. Такое положение было надежным, когда вся Европа объединилась против коммунизма, но вскоре обострились противоречия внутри Антанты. Советское государство все прочнее утверждалось на международной арене, да и ведущие европейские державы не хотели обострять отношения с Россией из-за Бессарабии. Однозначная уверенность в поддержке Антанты вела к нежеланию Румынии идти на компромисс во время переговоров с СССР, что повлекло за собой полное прекращение попыток договориться по Бессарабии. Уже в 1929 г. посланник Румынии в Чехословакии Т. Эманди писал министру иностранных дел Г. Миронеску, что в 1922 г. великие державы подставили Румынию: они всячески противодействовали намечавшемуся признанию Румынией Советской России в обмен на Бесарабию, а сами в этом же году установили дипотношения с Россией. Тем не менее, значительная часть румынской политической элиты подвергала критике соглашение с СССР, она действительно не желала иметь что-то общее с Москвой, боясь, что подобный акт приведет к усилению влияния Коминтерна в Румынии.

Поскольку антагонизм в отношениях с Россией нельзя было преодолеть, Румыния стремилась, как можно прочнее закрепить Бесарабию за собой договорами с третьими странами. Парижский протокол от 28 октября 1920г., гарантировавший суверенитет Румынии над краем, в 1924 г. ратифицировала Франция, в 1927 – Италия. Этот акт не ратифицировала только Япония, которая не хотела ухудшать отношения с Советами из-за незначительного территориального спора в Европе. Франко-румынский союз подтверждал содействие Франции в обеспечении территориальной целостности Румынии. Румыния искала себе естественных союзников против ревизии своих границ среди стран, имевших территориальные противоречия с Советами (Польша), и боявшихся пересмотра версальской системы (Малая Антанта). Впоследствии Румыния присоединилась к протоколу Литвинова о досрочном введении в действие пакта Бриана-Келлога 27 августа 1928 г., который гарантировал Румынии невозможность вооруженного вмешательства Советов в бессарабский вопрос, что неоднократно подтверждалось советскими дипломатами.

Все это давало Румынии определенную уверенность в обладании краем. Но в начале 30-х гг. Франция толкает своих европейских союзников, Польшу и Румынию, к заключению пактов о ненападении с СССР. Румыния, боясь остаться в международной изоляции, без поддержки Франции, вступила в январе 1932 г. в переговоры с Советской делегацией в Риге. Предполагаемый договор действовал бы в течение пяти лет и, следовательно, мог допускать изменение позиции Советов в вопросе вооруженного вмешательства в бессарабские дела по истечении срока действия договора. Глава внешнеполитического ведомства Д. Гика заявил на заседании правительства Румынии, что были начаты переговоры, «которых мы не желаем, с которыми мы смиряемся»5. На переговорах в Риге Советы ставили своей целью зафиксировать в пакте существование спорного бессарабского вопроса, тогда как румыны считали «вопрос не открытым, а окончательно разрешенным». По инструкции МИДа румынские дипломаты не имели права вообще касаться Бессарабии даже в приватных беседах6. Они стремились быть максимально последовательными в своих заявлениях, предпочитая затягивать на годы переговоры о пакте. Со своей стороны румынский уполномоченный в Риге князь М. Стурдза предложил такую формулировку, которая означало косвенное признание Советами Бессарабии за Румынией. Стороны не пришли к компромиссу и переговоры не имели практического результата.

Что значила для румын Бесарабия? Румыны недоумевали, почему Советы, так легко пошедшие на территориальные уступки своим другим соседям, так держатся за Бесарабию, которая была кордоном против советской агитации в самой Румынии. Румыны считали себя главным препятствием на пути проникновения коммунизма в Европу и, кстати, хорошо с этой задачей справлялись. Но главное, Бесарабия была гарантией нерушимости всех постверсальских границ. В период между войнами Румыния постоянно ощущала желание своих соседей Болгарии, Венгрии и СССР пересмотреть ее границы. Более всего она опасалась международной изоляции и сближения своих соседей, да и вообще любой дестабилизации на Балканах. Любое сближение СССР с западноевропейскими державами вызывало у румын тревогу: не приведет ли это к пересмотру существующих границ. Румыны в уме всегда держали возможность потери Бессарабии. Румынские предприниматели не стремились вкладывать капитал в развитие края, ибо боялись потерять свои инвестиции в случае пересмотра статуса Бесарабии7. Румынская политическая элита не могла не знать о планах Коминтерна в отношении Бессарабии, она опасалась, что лозунги из-за Днестра о Советской Молдавии когда-нибудь будут реализованы. Стурдза в январе 1932 г. писал премьеру Н. Йорге: «Бессарабия не является для СССР ни простым вопросом престижа, ни незначительным территориальным вопросом… Бессарабия – политическая брешь, заботливо сохраняемая в границах буржуазного мира, зародыш военного прорыва в их планах разрушения этого мира».

Позиция СССР по бессарабскому вопросу развивалась в два этапа. В начале 20-х годов он не считал Бессарабию проблемой первостепенной важности, гораздо важнее было для него преодолеть международную изоляцию. Х.Г. Раковский в беседе с румынским дипломатом Н. Титулеску в 1925 г. сказал: «если бы в 1919, и даже, может быть, в 1920 году Румыния не игнорировала Россию, бессарабский вопрос мог быть ликвидирован как простой военный инцидент». Начатые в 1920 г. контакты внешнеполитических ведомств свидетельствуют, что русские были готова идти на уступки, в том числе и в бессарабском вопросе. Заметим, что международного признания присоединения края к Румынии еще не было и соглашение с Советами рассматривалось румынами как запасной вариант. Хотя премьер-министр А. Вайда-Воеводу инструктировал румынского представителя на Варшавской конференции Д. Чиотори, что «великие державы не рассердятся на нас за заключение мира»9, румыны предпочли довериться Антанте, ибо в это же время решалась судьба и других границ Румынии.

Другим важным вопросом отношений было возвращение румынского золотого фонда и других ценностей, вывезенных в Россию в 1916–1917 гг. В 1921 г. Парижский протокол лишал Советов надежды на возвращение Бессарабии, и они были склонны принять это при условии, что другие проблемы (особенно вопрос о ценностях) будут решены в благожелательном для них духе. Глава советской делегации на Варшавской конференции Л.Б. Карахан приватно сообщил румынскому дипломату: «Мы понимаем, что Бесарабия останется за вами, так как мы не хотим и не можем забрать ее у вас, но, если мы признаем за вами титул владельца, вы должны нам за это заплатить». НКИД отправил инструкцию «применить взаимное погашение претензий или в форме постановки на конференции вопросов как о Бессарабии, так и о расчетах или же путем устранения того и другого»10. Но румыны отвергли это предложение. Таким образом, в 1921 г. стороны были наиболее близки в юридическом разрешении территориального спора о Бессарабии.

Как известно, к середине 20-х гг. советское правительство пересмотрело свой внешнеполитический курс на реализацию мировой революции и во главу угла поставило построение социализма в отдельно взятой стране. Здесь все большую роль играло осознание необходимости и неизбежности кардинального изменения версальской системы. В докладе Раковского от 21 ноября 1921 г. «приобщение к Союзу насильственно оторванных от него и аннектированных различными нашими соседями национальных групп (украинцев, белорусов и проч.)» ставится одной из главных задач внешней политики Советов. В 1924 г. Сталин так комментировал «Резолюцию по национальным вопросам средней Европы и Балкан»: «Лучше было бы исправить это [имелся в виду пункт о присоединении украинских и белорусских территорий к СССР], что идет речь о воссоединении разорванных империалистическими державами на части Украины и Белоруссии… Все равно все эти разорванные части сомкнутся в свое время с СССР (больше им некуда ткнуться)».

Создание Молдавской АССР в 1924 г. было практическим осуществлением нового курса СССР. На Венской конференции он выступила с широким обоснованием незаконности присоединения Бессарабии к Румынии и заявил, что до проведения плебисцита он будет считать край своей неотъемлимой частью. В середине 20-х гг. НКИД рассылает во внешнеполитические ведомства западных держав ноты, в которых подробно и четко излагает свою позицию по бессарабскому спору. Это должно было показать незыблемость позиции Советов не только в бессарабском вопросе, но и во всех территориальных претензиях СССР к своим лимитрофам. Об этом говорит и письмо Г.В. Чичерина от 16 мая 1924 г. полпреду СССР в Турции Я.З. Сурицу: «Все те, в чьих руках находятся, кусочки бывшей российской территрии проникнуты величайшим страхом, что мы захотим эти кусочки отнять».

Суть этого курса была следующей: Москва приватно объясняла зарубежным дипломатам отказ признать край за Румынией неблагоприятной реакцией советского общественного мнения после подобного акта и заявляли о своих претензиях на Бессарабию, считая, что неурегулирование вопроса сохраняет возможность вернуть край. Например, в 1925 г. советские агенты так характеризовали международное положение Румынии: «В случае потери Бессарабии Румыния, естественно, устремит свои взоры к Варне». Планы вернуть военной силой Бессарабию не могли быть осуществлены в рамках Версальской системы: это вызвало бы противодействие всех западных стран. Все же, оставаясь открытым, бессарабский вопрос оставался удобным поводом для постоянных претензий к системе постверсальской Европы и планов ее возможного пересмотра. Имея Молдавскую АССР, Москва могла предлагать свой вариант решения молдавского национального вопроса.

Таким образом, позиция Румынии в бессарабском территориальном споре в 20-е – начале 30-х гг. сводилась к отказу признать существование проблемы, которая не имела шансов быть решенной в рамках Версальской системы, что осознавали и Советы. Литвинов, подписывая 3 июля 1933 года «Конвенцию об определении агрессии» со своими лимитрофами, приватно сказал Титулеску: «Я знаю, что, подписывая это соглашение, я подарил вам Бессарабию». Решение бессарабского вопроса зашло в тупик. Стороны поняли, что единственно возможным способом развивать отношения было бы неупоминание проблемы. На этой позиции в 1933–1934 гг. происходит некоторое сближение двух стран, имевшее результат в установлении дипотношений 9 июня 1934г.
  

Новый поворот в истории Бессарабии произошел после подписания в августе 1939 года Пакта Молотова-Риббентропа – документа, содержавшего секретный протокол, по которому СССР и Германия разграничивали сферы своего влияния в Европе. Реализация этого протокола вылилась, в частности, в аннексии Советским Союзом в июне 1940 г. всей территории Бессарабии, а также Северной Буковины, входивших на тот момент в состав Румынии. С этого времени начинается история Советской Молдавии, составленной из территории Бессарабии и приднестровских районов Молдавской АССР, существовавшей в составе СССР в период с 1924 по 1940 гг. В связи с началом Великой Отечественной войны советское руководство не успело провести национальную реидентификацию населения Бессарабии, но один важный шаг в этом направлении все же был сделан – в феврале 1941 г. был принят закон о переводе молдавской письменности с латинского алфавита на русский. В период с июня 1941 г. до весны 1944 г. Бессарабия и приднестровский регион находились во власти румынской администрации, после чего до 1991 года Молдавская ССР входила в состав Советского Союза.

Источники:

1. Eastern European History Library 2. Час пик 3. Научно-образовательный центр 4. Dacoromania.org