Flot3000

Сергей Фридинский: Армия уже год живет со снижением преступности

Особенности осеннего призыва в армию, уголовные дела на вороватых генералов, уровень безопасности в казарме - самые болевые точки армейской жизни затронул на "Деловом завтраке" в "Российской газете" заместитель Генерального прокурора - Главный военный прокурор Сергей Фридинский.

Российская газета: Сергей Николаевич, сейчас внимание значительной части населения приковано к начавшейся призывной кампании. У вас тоже горячие дни?

Сергей Фридинский: Первые же часы, проведенные молодым человеком в военной форме, в значительной степени формируют его дальнейшее отношение к службе. Потому наша общая задача в том, чтобы обеспечить его одеждой, едой, кровом, а также и необходимым набором правовых знаний.

Жестко требуем этого от руководителей всех уровней, даем грамотные юридические консультации родителям, выявляем нарушения. Весной, к примеру, выявили около 700 нарушений, к дисциплинарной и материальной ответственности было привлечено более 400 должностных лиц.

РГ: Самую большую тревогу у родителей вызывает преступность в армии. С чем столкнется молодой призывник в казарме, безопасна ли она для обычных, послушных ребят? Ведет ли мониторинг военная прокуратура, какова там хотя бы примерно обстановка?

Фридинский: Не примерное, а абсолютно точное состояние преступности нам известно. Наметилась обнадеживающая тенденция: мы весь этот год прошли со стабильным снижением правонарушений на уровне от 8 до 12-13 процентов в месяц. Количество пострадавших от так называемых неуставных взаимоотношений за 9 месяцев снизилось на 12 процентов.

Думаю, мамам и папам нужно побороть доминанту мысли о том, что их сын попадает в некие особо опасные условия. Он идет служить, причем в нормальный коллектив, где с гораздо меньшей вероятностью, чем дома, с ним может что-то случиться. Ведь никто же не шумит, что в любой вечер, возвращаясь из института или из школы, ребенок может столкнуться с хулиганами, попасть под машину, упасть в яму на стройке. В армии страхи такого рода гораздо ниже.

РГ: Среди родителей бродит и другая страшилка: якобы над молодыми солдатами теперь издеваются отпетые контрактники, которые живут вместе с ними.

Фридинский: Во-первых, вместе они не живут. Контрактники, как правило, живут в своих общежитиях. А что касается начального периода подготовки призывников, то они вообще находятся совершенно в других помещениях. И пока проходят курс молодого бойца, с ними никого нет, кроме командиров и начальников.

РГ: Но ведь есть же факты и побоев, и даже травм и увечий. Вот только что на сайте минобороны появились данные: с начала года Вооруженные силы потеряли 273 солдата и офицера. 4 человека погибли в результате так называемой дедовщины, а 137 покончили жизнь самоубийством. Цифры попахивают лукавством: четверо погибли от побоев, а 137 лишили себя жизни потому, что любимая девушка не дождалась?

Фридинский: Дело здесь не в лукавстве командиров. По каждому случаю суицида проводится следствие. Если оно придет к выводу, что человек покончил жизнь самоубийством от неуставных взаимоотношений, то виновные будут осуждены, а трагедия войдет в статистику именно "дедовщины". Но ведь мотивы ухода из жизни бывают разными.

РГ: Статистика по происшествиям такого рода, которые выявляете вы, и статистика, которую официально представляет министерство обороны - они совпадают?

Фридинский: Да. Как правило, у нас проводятся регулярные сверки. Министерство обороны чаще опирается именно на наши данные, представленные прокурорами.

РГ: Какие отношения установились у вас с руководством минобороны?

Фридинский: Абсолютно нормальные, конструктивные, проблем нет. В принципе взаимоотношения у нас такие, что мое дело - требовать исполнения закона, а их дело - устранять нарушения, если они случились. Меня удовлетворяет, что в 99,9 процента случаев мы находим взаимопонимание.

РГ: Не потому ли многие призывники разбегаются от военкома как тараканы, что боятся - злобные "деды" будут бить, унижать, отнимать деньги? Эту заразу не могут вытравить из армии еще с советских времен.

Фридинский: Проблемы призыва - это не порождение ни нашего времени, ни советского. У меня дед служил в рекрутах, воевал в русско-турецкой войне, это был XIX век. И он рассказывал, что все, кто мог избежать загребания в рекруты, избегали. А он жил в деревне, куда денешься? Да и дома - беднота, вот и пошел в солдаты. Я к тому, что сейчас все, кто не хочет служить, сочиняют басни про "невыносимую обстановку". Конечно, служба - не праздник, она и трудна, и порой даже небезопасна. Но ведь это не личное желание, а обязанность гражданина. Конституционная обязанность.

Очередь на посадку

РГ: В последние месяцы одно громкое генеральское дело следует за другим. По уголовным статьям идут военком Москвы генерал Глущенко, замкомандующего железнодорожными войсками Корнишин, начальник тыла бывшего командования спецназначения ВВС Двуреченский. Это просто совпадение или активизация деятельности ваших работников? Какой-то генеральский поток, кто следующий на очереди?

Фридинский: Очередь есть. Совпадений, я думаю, никаких нет и, наверное, быть не может. Отчасти это результат реализации тех законов о борьбе с коррупцией, которые были приняты в стране, и, соответственно, реализацией тех мер, которые были прописаны в этих законах.

РГ: Такой всплеск коррупции многие объясняют нищенскими зарплатами, тем, что без взяток невозможно обеспечить приличный уровень жизни.

Фридинский: Мне кажется, это не самая главная мотивация. Я помню время, когда еще не было платной медицины и к врачам ходили все одинаково. Но кто-то все же шел с коробкой конфет и с букетом, чтобы поддерживать хорошее отношение, чтобы мне все-таки было немножко лучше, чем другим пациентам. Потом эта коробка конфет превратилась в рубли, в доллары, в тысячи... Я думаю, если сегодня всем повысить оклады в 5 раз, кто берет взятки - брать не перестанет. По-моему, мотив, по которому дают и берут взятки, зависит не только от их суммы или полезности, он лежит поглубже.

Если мы не поменяем психологию: мне выгоднее дать взятку, а ему выгоднее взятку взять, то бороться с коррупцией будем до бесконечности, как Дон Кихот с ветряными мельницами.

РГ: Почему прежде не было такой картины, чтобы люди в погонах со столь большими звездами попадали в число коррупционеров, мошенников - словом, уголовников?

Фридинский: Я думаю, вы не очень правы, когда говорите: никогда не было. Просто об этом громко и открыто не говорили. Армия болеет ровно теми же болезнями, что и общество. А коррупцией оно болело всегда. Что касается сегодняшнего дня, то, к сожалению, уголовные дела возбуждаются в отношении и командиров воинских частей, и высших офицеров. Из 874 человек, привлеченных в этом году к уголовной ответственности, 162 являются командирами воинских частей, 127 - это полковники и капитаны 1 ранга, а 14 - высшие офицеры. Осуждены более 270 человек, в том числе 3 генерала. Но думаю, что искоренить проблему только бесконечными посадками невозможно. Нужно искоренять истоки этого явления и причины, которые его порождают.

РГ: Коррупция и взятки редко на виду, их старательно скрывают. Как удается разоблачать?

Фридинский: Уже два года в ГВП работает специальный отдел по надзору за исполнением законодательства о противодействии коррупции, а в военных округах - рабочие группы. По нашему предложению создана межведомственная рабочая группа Главной военной прокуратуры, военного следственного управления СК при прокуратуре РФ и департамента военной контрразведки ФСБ России. Это позволило вскрыть ряд коррупционных схем, направленных на хищение государственных средств.

Только в текущем году в ходе прокурорских проверок мы выявили более 5,5 тысячи нарушений закона в этой сфере, а причиненный ущерб казне зашкаливает за 2 миллиарда рублей.

РГ: При решении вопроса о возбуждении уголовного дела для вас нет авторитетов или все же существует некая прослойка "неприкасаемых"?

Фридинский: Я по жизни всегда старался считать, что не должен за все отвечать только стрелочник. Если ты воруешь, то рано или поздно должен сам и ответить. Какие погоны на плечах, с точки зрения Уголовного кодекса не имеет большого значения. Другой вопрос, что порой надо набраться мужества, чтобы добиваться правды. Но в целом, с принятием законов, психологическое взаимоотношение в обществе в этом плане изменилось. Раньше как судили: два гуся украл - три года колонии, а два миллиона украл - условно. Теперь мы видим другие примеры. И я думаю, что это свидетельствует о большем торжестве справедливости, нежели чем было раньше.

РГ: А в армии воруют - и гусей, и миллионы. Сколько получают?

Фридинский: Я не жажду крови и никогда не говорю, что все должны получать по десять лет тюрьмы. Каждый должен ответить за то, что сделал. И если ты имеешь 5-6 квартир в то время, когда офицеры ютятся в съемных углах, а ты большой начальник и считаешь, что тебе все дозволено, то извините. За это нужно нести ответственность.

РГ: Кто больше подвержен грешному соблазну - командиры, хозяйственники, тыловики, штабные?

Фридинский: Те, у кого доступ к материальным ценностям. Солдат что может? Украсть, что плохо лежит. А придумать махинации, договориться, как их реализовать, получить деньги, отмыть их - это могут люди, которые занимают достаточно высокое положение. Соответственно и в нашей работе - можно бесконечно воевать с копейками, улучшать показатели, выявляя факты, где по липовым квитанциям переплатили две тысячи за гостиницу. Я ставлю задачу таким образом: государство, дает на армию огромные деньги, и народ должен знать, где эти деньги, правильно или нет их израсходовали. Скажу, что выявленный ущерб исчисляется миллионами. И возмещают в карман государства тоже миллионы. В этом году средствами общего надзора возвращено в государственную казну почти 800 миллионов рублей.

Военная получка - под контролем

РГ: В армии идет масштабная реформа. Она болезненна, проблем у вас прибавилось?

Фридинский: Проблемы, конечно, есть. Но как прокурор я испытываю удовлетворение, что такие масштабные изменения происходят без всплесков преступности. Реформа касается сотен тысяч людей. И задачу военных прокуроров я вижу в том, чтобы при этом права и интересы всех категорий военнослужащих соблюдались, несмотря на такие изменения. Если налицо ущемление, прокуроры на стороне тех, кто страдает. А порой приходится приструнить и тех, кто "мутит воду". В Воронеже, например, некая инициативная группа тыловых работников, не желая покидать насиженные места, начала подбивать людей на забастовки, голодовки и так далее. Мы приняли меры административного характера, и все успокоилось - люди ведь понимали, что правильно, а что нет.

РГ: Вы их что, оштрафовали?

Фридинский: За несанкционированное проведение митингов, голодовок, массовых мероприятий в законе предусмотрена административная ответственность. На двух человек действительно наложили штрафы.

РГ: В адрес редакции пришло немало писем: в связи с реформированием сокращаются должности, офицеров увольняют. Но при этом заставляют писать рапорты об уходе якобы по собственному желанию, а не по оргмероприятиям. Значит, денег и льгот человек получит меньше. Кое-где пытаются выгонять даже из квартир.

Фридинский: У нас тоже есть такие обращения. С каждым случаем разбираемся, чтобы не нарушались законные требования и основания для увольнения этих людей. На случаи с квартирами реагируем достаточно жестко. Люди восстанавливаются на службе и увольняются так, как положено - только после получения жилья. Эта проблема однозначно решается.

РГ: Сейчас командирам дано право влиять на зарплату офицеров. Кому-то ее повышают, кому-то наоборот. Не все этим довольны, ведь должности одинаковые и обязанности по службе - тоже. Справедливо ли такое разделение?

Фридинский: Вместе с руководством минобороны и первым замом министра мы занимаемся тем, чтобы урегулировать механизм как можно более справедливого распределения денег.

К сожалению, есть случаи, когда командиры выделяют своих любимчиков, и даже факты, когда за получение денежных поощрений получают откаты. Есть и недоработки в самом приказе. Скажем, если увольняется офицер, который всего полгода прослужил, он все равно получал выплату за год. Люди стали обращаться: он полгода прослужил и получил 100 тысяч, а я весь год и столько же. Приказ будет доработан.

РГ: Не кажется ли вам, что все-таки сослуживцев разделили на белых и черных? Почему один лейтенант получает такую сумму, а другой - другую?

Фридинский: По справедливости каждый человек должен получать по своему труду. Если один офицер круглые сутки несет боевое дежурство, а другой на службе лишь с 9 до 18, то они и получать должны не одинаково. А если третьего через день вообще нет на службе, да он еще и выпивает, почему он должен получать одинаково с теми, кто "через день на ремень"?

РГ: Жалобы, обиды по этому поводу вам поступают?

Фридинский: Сейчас практически нет жалоб на то, что премии неправильно платят. А разговоры случаются. Я не так давно был на Камчатке, там по-разному получает плавсостав и береговой состав. И два адмирала спорят между собой, и меня спрашивают - а почему плавсостав получает больше, а береговые офицеры получают меньше? Но мне, например, понятно почему. Служба и на берегу нелегкая, но все же это не подводная лодка с автономными плаваниями, согласитесь.

РГ: Наши читатели спрашивают, как вы относитесь к тому, что денежное довольствие военнослужащих - самое низкое среди всех категорий госслужащих, а пенсия офицера уже почти сравнялась с обычной, какую дают людям по старости?

Фридинский: То, что оклады значительного количества воинских должностей меньше окладов даже должностей, несоотносимых в гражданском обществе, я считаю неправильным. Это неправильно однозначно. Потому что когда оклад командира роты или батальона можно сравнивать с окладом дворника в столице или водителя автобуса, это вещи несравнимые. Что касается пенсии, то мы уже тоже обсуждали эти вопросы, в том числе и в Комитете Госдумы по обороне. К сожалению, ничего не сдвигается с места. Структура окладов военнослужащих не позволяет увеличивать пенсию, потому что сами должностные оклады никак не увеличиваются, а растут всякого рода надбавки и выплаты.

РГ: Но это ведь лишь чиновничья хитрость - чтобы не заплатить ветеранам лишний рубль.

Фридинский: Поэтому я и настаиваю, что базовая составляющая оклада военнослужащих должна быть повышена, чтобы имелась возможность повышать и пенсии. До тех пор, пока соотношение должностного оклада и надбавок не изменится, пенсии или не будут повышаться вообще или будут повышаться минимально.

РГ: Теперь есть решение правительства - с нового года тем пенсионерам, кто работал в советское время, за каждый год будет надбавка к пенсии. Распространится ли это на военных - ведь люди служили в армии, которая называлась тоже советской.

Фридинский: Общее правило не распространяется на военнослужащих, потому что они получают пенсию совершенно по другому положению. Если будут внесены изменения в Положение о пенсионном обеспечении военнослужащих, тогда надбавку получат и они.

Прокурорский экстрим

РГ: В разговоре вы упоминали своего деда - участника русско-турецкой войны. У вас есть в семье военная традиция?

Фридинский: Вот дед ее и положил. Он родился в конце ХVIII века и прожил 106 лет - если судить по церковной книге, а по паспорту - 94 года. Когда его в рекруты забрали, он и участвовал в той войне.

РГ: Рассказывал что-нибудь о боях-походах?

Фридинский: По его рассказам, когда они возвращались пешком с Трапезунда, значительная часть населения осела в горах, целыми поселениями. Там были и греческие, и армянские, и русские поселки. Таким образом образовались города, которые в Закавказье существуют до сих пор. Дед в армии служил долго, его рассказы возможно подспудно оказали влияние и на меня. Правда, я хотел быть сначала просто следователем и никак не думал о том, что стану офицером, это все пришло потом, когда решил поступить в военный институт.

РГ: Теперь у вас за плечами - уже солидный юридический опыт. Какие дела за последнее время вас особенно удивили, поразили или возмутили?

Фридинский: Я не перестаю возмущаться тем, что люди, облеченные доверием и властью - воруют. Психология таких людей деградирует настолько, что понятия долг, честь, Отечество, интересы страны и службы опускаются у них до невероятно низкой планки. Порой ее и вовсе, кажется, не существует. Это очень печально. Если эта болезнь будет шириться, перспективы, на мой взгляд, у нас не очень хороши.

РГ: Может быть, психология алчности, порождаемая диким рынком, калечит неокрепшие умы?

Фридинский: Раньше я тоже думал, что это молодые, несмышленные, не озабоченные люди. Но теперь убеждаюсь, что достаточно много взрослых людей, которые уже все понимают, все знают и тем не менее не отягощают себя мыслями о честности и порядочности. Главная мысль - мое благополучие на первом месте, а все остальное вторично. Как правило, такова психология тех, с кем приходится иметь дело по нашей профессии.

РГ: Юриспруденция - это работа, а что для души, есть своя какая-то область увлечений?

Фридинский: Бываю иногда на охоте, понемножку занимаюсь рыбалкой. Очень люблю технику. Вот недавно делегация Главной военной прокуратуры ездила в Испанию обмениваться опытом, и мне удалось посетить там королевский гараж. Я сел на полицейский мотоцикл и прокатился по гаражу. Люди были немножко удивлены. Когда я сел, говорят: "Вы будьте поосторожнее, он весит 350 килограмм". "Хорошо, - говорю, - я справлюсь". Мне это интересно.

РГ: Вообще-то мотоцикл - это больше для молодых, все-таки скорость, опасность...

Фридинский: Экстрим доставляет мне удовольствие по жизни.

К тому же за семь лет службы на Северном Кавказе я, наверное, к нему привык.

РГ: А на охоту с чем ходите?

Фридинский: Есть охотничье ружье, есть и карабин, стреляю из того и другого.

РГ: А с вертолета из автомата Калашникова, как любят развлекаться иные начальники?

Фридинский: На охоте никогда не летаю, только ногами по земле.

РГ: В домашних стенах какое самое любимое занятие?

Фридинский: С нами с рождения живет старший внук, так получилось по жизни, что дочь с зятем и вторым внуком живут отдельно, в другом городе. Поэтому большую часть времени провожу с ним.

РГ: Сколько ему?

Фридинский: Четыре с половиной.

РГ: Отношения дружеские?

Фридинский: Не то слово! Он мне говорит: "Серега, ты нормальный мужик, я тебя очень люблю".

Борис Ямшанов, Российская газета