Flot3000

23 ноября в Санкт-Петербург должен прибыть французский вертолетоносец

23 ноября в Санкт-Петербург должен прибыть французский корабль «Мистраль», имя которого в последнее время, не переставая, повторяют отечественные СМИ. Ведь Минобороны России, похоже, всерьез намерено закупить четыре корабля данного типа, заплатив за них свыше 2 млрд. евро.

Чтобы аргументировано и наиболее полно ответить на вопрос, нужны ли нам эти корабли стоит рассмотреть несколько моментов:

– что они из себя представляют;

– почему выбор пал именно на этот корабль, а не какой-либо другой, насколько предложение «Мистраля» уникально на современном мировом рынке военно-морской техники;

– нужен ли корабль такого класса российскому ВМФ на данном историческом этапе и какие задачи он сможет решать;

– способна ли сама Россия выполнить проектирование аналогичного корабля и осуществить его постройку, то есть насколько обоснованно решение приобрести корабль данного класса за рубежом.

НОВАЯ КОНЦЕПЦИЯ

Новейшие французские корабли типа «Мистраль» внешне похожи на традиционные десантные корабли-доки, десантные вертолетоносцы-доки или универсальные десантные корабли, но в действительности в них изначально заложен несколько больший потенциал. Не случайно поэтому французы выделили их в отдельный подкласс – десантно-командный корабль, в оригинале «force projection & command vessel» («корабль проецирования силы и управления») или BPC. Правда, в остальных странах его продолжают классифицировать как обычный десантный вертолетоносец-док (LHD).

Отличительными чертами десантно-командных кораблей типа «Мистраль» являются расположенная по всей длине корпуса полетная палуба и кормовая док-камера. В отличие от базового проекта BIP-19, на основе которого разрабатывался «Мистраль», на нем уже нет носового трамплина и не предусмотрено базирование СВВП (хотя теоретически такой вариант не исключен – полетная палуба корабля позволяет взлетать и садиться на нее подобным ЛА). Имея полное водоизмещение около 21 300 тонн, корабль в длину достигает 210 м (полетная палуба – 199 м), а в ширину – почти 32 м.

По заявлению проектантов, он может полностью вместить в себя механизированный (или танковый) полк со средствами усиления, что, как представляется, не совсем соответствует истине – наиболее вероятно, что корабль сможет взять на борт до половины танкового или механизированного полка максимум, а то и вообще один танковый батальон в полном составе. Общая грузовместимость бронетехники достигает 1000 тонн (при условии отсутствия вертолетов в подпалубном ангаре и катеров в доке): 60 легких боевых бронированных машин либо 13 ОБТ «Леклерк». Десантовместимость – 450 военнослужащих в полном снаряжении и с личным оружием либо 700 человек – «налегке», например, в ходе эвакуации пострадавших от стихийных бедствий (в случае сокращенного количества техники – можно брать на борт в перегруз порядка 1200–1300 человек).

Высадка десанта может производиться либо на причал (и то не каждый), либо в море с использованием катеров: корабли оборудованы внутренним доком общей площадью около 2650 кв. м, вмещающем два 95-тонных ДКАВП типа LCAC или четыре ДКА типа LCM. Интересно, что после того, как активную заинтересованность в приобретении кораблей проявила Россия, французские специалисты приступили к изучению возможности интеграции на борт корабля отдельных видов вооружения и систем российской разработки и производства: как сообщил автору один из специалистов компании DCNS (так после слияния с компанией «Armaris» называется французский кораблестроительный гигант), уже изучена возможность размещения в доковой камере ДКАВП проекта 12061 «Мурена».

Непосредственно за док-камерой расположен двухуровневый ангар для автомобилей и бронетехники – нижняя палуба располагается почти на уровне дока, а верхняя палуба расположена непосредственно под вертолетным ангаром. Въезд в него находится над доком, техника заходит своим ходом.

На протяжении почти всей верхней палубы, исключая надстройку, находится полетная палуба площадью 5200 кв. м с шестью взлетно-посадочными площадками. Под ней в кормовой части корабля имеется вертолетный ангар полезной площадью около 1800 кв. м. Для перевода вертолетов на полетную палубу из ангара и обратно используются два подъемника: один – за надстройкой по левому борту, а другой – непосредственно в корме корабля. Всего «Мистраль» может принять 16 вертолетов: 10 – в подпалубном ангаре, 6 – на полетной палубе. Не исключена возможность базирования и БПЛА.

Особо следует отметить, что на борту «Мистраля» оборудован командный центр площадью 850 кв. м, в котором могут работать до 200 человек. Он хорошо оснащен и позволяет использовать «Мистраль» для управления различного рода и масштаба операциями межвидовых группировок войск (сил), в том числе осуществляемыми в автономном режиме; действиями эскадры, флотилии или флота. Кроме того, на корабле есть госпиталь на 69 койко-мест (их количество можно увеличить, но незначительно), две операционные комнаты и рентгенкабинет.

ГЭУ корабля построена только на использовании принципа электродвижения, вся электроэнергия вырабатывается четырьмя дизельными агрегатами заявленной выходной мощностью по 5,2 МВт каждый. Они обеспечивают все корабельные потребители электроэнергии, в том числе – работу двух гребных электродвигателей суммарной мощностью 15 МВт. Управление ГЭУ осуществляется при помощи специально разработанной автоматизированной системы PCMS. Отличительной особенностью движительной установки является отсутствие громоздких гребных валов, поскольку два гребных винта располагаются в специальных поворотных гондолах – диапазон вращения составляет 360 градусов. Такая конструкция главных движителей делает корабль более маневренным, что особенно важно при перемещении вблизи берега и в узкостях. Дополнительно в передней части корпуса установлены два подруливающих устройства, а для уменьшения качки в средней части корпуса корабля имеются два стабилизатора крыльевой формы (успокоители качки).

Средства самообороны по проекту представлены двумя 30-мм скорострельными АУ «Бренда Маузер» (не установлены) и двумя ЗРК VSRAD. В качестве средства целеуказания используется корабельная трехкоординатная РЛС ОВНЦ, а непосредственное управление оружием осуществляется при помощи ОЭСУО. Также имеются несколько площадок для установки 12,7-мм пулеметов и две площадки с турельными установками для ПЗРК «Синдбад» (ЗУР «Мистраль», зона поражения по высоте – 5–3000 м, по дальности – 500–6000 м). По итогам эксплуатации кораблей рядом высокопоставленных представителей ВМС Франции было выдвинуто предложение об усилении ПВО, в частности – за счет замены двух ПУ ПЗРК «Синдбад» с ручным наведением на автоматические восьмизарядные ПУ ЗРК «Тетрал» с той же ЗУР.

Для «Мистраля» была разработана специальная и весьма эффективная система управления как кораблем, так и авиагруппой, а высокая степень автоматизации всех процессов его жизнедеятельности позволила существенно сократить численность экипажа. Причем система обмена данными на «Мистрале» является многофункциональной и универсальной, она способна легко интегрироваться в аналогичные системы, состоящие на вооружении ВС других государств (немаловажный фактор при проведении многонациональных операций). Еще одна отличительная особенность «Мистраля» – широкое применение в ходе его проектирования стандартов гражданского судостроения. Например, все корабельные системы прошли сертификацию в отношении их «экологичности»: на «Мистрале» установлена специальная система сбора, хранения и переработки сточных вод и других отходов жизнедеятельности, которые ранее обычно удалялись военными за борт.

Резюмируя все выше сказанное, на первый поставленный вопрос можно ответить однозначно: «Мистраль» является современным, имеющим высокий боевой потенциал десантным кораблем, отличающимся дополнительными возможностями корабля управления соединением (объединением). Это – один из лучших представителей своего класса в мире. Однако насколько он уникален, насколько лучше других аналогов?

ЭКСПОРТНЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ

В настоящее время построено только два корабля типа «Мистраль», оба они находятся в боевом составе французских ВМС и регулярно принимают участие в военно-морских и межвидовых учениях сил НАТО. Согласно «Плану военного строительства в целях обеспечения национальной безопасности Франции» (принят в 2008 году) они останутся в боевом составе флота минимум до 2020 года, а в 2009-м французское правительство объявило о решении разместить заказ на третий «Мистраль» (одна из побудительных причин – планирующийся вывод в 2010 году из боевого состава флота вертолетоносца «Жанна д’Арк»), его постройка начата на верфи в Сен-Назаре 18 апреля 2009 года.

Таким образом, недавние заявления начальника Генштаба ВС РФ генерала армии Николая Макарова о том, что высокие возможности данного типа кораблей подтверждены результатами его эксплуатации в ВМС двух стран, – не верны (если он имел в виду эксплуатацию десантных вертолетоносцев-доков вообще – то он также ошибся, они имеются в ВМС намного большего числа стран). Более того – до настоящего времени все попытки продать эти корабли на мировом рынке оказывались безрезультатными.

Практически одновременно с получением подряда от французских ВМС международное отделение компании-разработчика, DCN International, стало активно продвигать на внешний рынок военно-морской техники целое семейство кораблей типа BPC: BPC 140 (водоизмещение 13 500 тонн), BPC 160 (16 700 тонн) и BPC 250 (24 542 тонны). Последний заинтересовал многие страны мира, в частности – проект BPC 250 попал в «шорт-лист» тендера, объявленного Австралией на перспективные УДК. Одно время казалось, что победа практически у французов в руках – по крайней мере об этом недвусмысленно говорили различные представители командования ВМС и руководства Минобороны Австралии. Но в конечном итоге австралийцы отдали предпочтение другому претенденту – испанской Navantia (бывшая Izar), предложившей на тендер проект корабля типа BPE или «Buque de Proyeccion Estrategica» («корабль проецирования силы стратегического назначения»), фактически же это десантный вертолетоносец-док, отличительной особенностью которого является носовой трамплин для обеспечения взлета самолетов с укороченным взлетом и вертикальной посадкой.

Испанцы, как утверждается, создавали данный корабль, отталкиваясь от проекта американского десантного вертолетоносца-дока типа «Уосп», дополнительно оснастив его носовым трамплином для обеспечения возможности эксплуатации самолетов с укороченным взлетом. По данному проекту для испанских ВМС строится корабль «Хуан Карлос I» водоизмещением около 27 000 тонн. Ожидается, что он войдет в боевой состав флота в 2011 году и сможет не только заменить старые ТДК «Фернан Кортес» и «Пизарро», обеспечивающие действия подразделений морской пехоты, но и послужить многоцелевой платформой с такой же авиагруппой, как и на легком авианосце. В этом качестве корабль сможет брать на борт до 30 ЛА, а на полетной палубе одновременно будет производиться обслуживание 13 ЛА – восемь СВВП «Харриер» или F-35, четыре тяжелых вертолета типа CH-47 и один конвертоплан V-22 «Оспри». Кроме того, в качестве «стратегического войскового транспорта» он должен брать на борт до 1200 солдат и офицеров с вооружением и снаряжением. На каждой из двух внутренних грузовых палуб может находиться до 6000 т грузов, а кормовая доковая камера – вмещать до четырех ДКА типа LCM-1 или один ДКАВП типа LCAC.
Как сообщили автору знакомые с ситуацией зарубежные военно-морские эксперты, главной причиной отказа австралийского флота от «Мистраля» в пользу его испанского конкурента стали так и не преодоленные разногласия по поводу места постройки двух кораблей. Канберра твердо настаивала на том, чтобы оба корабля строились на судоверфях Австралии, тогда как Париж уступал зарубежным коллегам только один корабль – второй должен был строиться во Франции. В итоге 20 июня 2007 года было официально объявлено, что австралийское правительство выбрало испанскую компанию, по проекту которой на расположенной в Австралии судоверфи компании BAE Systems Australia будут построены два десантных вертолетоносца-дока типа «Канберра».

В этой связи вызывает сомнение вопрос о готовности французской стороны передать России права на постройку серии кораблей типа «Мистраль», о чем заявляло руководство Минобороны РФ. Скорее всего, если мы приобретем-таки четыре корабля данного типа, то строиться они будут во Франции, по крайней мере большая часть из них, – таким вот оригинальным образом Москва решила помочь в кризисное время отечественному судостроению.
В 2000–2001 годах переговоры по вопросу поставки кораблей типа «Мистраль» велись и с командованием ВМС Бельгии, но к положительному результату они также не привели.

Выходит, что «Мистраль», являясь хорошим современным кораблем, имеет отрицательную «экспортную историю», обусловленную в том числе и тем, что он все же не уникален и имеет аналоги, которые либо дешевле, либо обладают лучшими характеристиками. Если России нужен современный и хорошо оснащенный корабль, объединяющий в себе возможности вертолетоносца-дока и штабного корабля, почему бы не обратиться к другим проектам? А еще лучше – надо понять, что нам нужно самим, и только после этого объявлять тендер, в котором будут указаны основные требования и к участию в котором будут допущены все желающие проектанты, в том числе и российские.

ЗАЧЕМ ОН НАМ?

Теперь разберемся с самым важным вопросом – нужен ли нам сегодня такой корабль вообще и какие задачи он будет решать в боевом составе ВМФ России? По здравому размышлении оказывается, что пока наш флот вполне может обойтись без такой дорогой покупки.

Во-первых, «Мистраль», как представляется, не вписывается сегодня в концепцию боевого применения российской морской пехоты. Получив на вооружение такой корабль, наш флот не сможет с его помощью проводить те морские десантные операции, которые отрабатываются уже на протяжении десятилетий, или по крайней мере не получит от него существенной помощи для проведения таких операций.

«Мистраль» создан в рамках иной – западной – концепции применения морской пехоты и проведения десантных операций, предусматривающей передовое присутствие в наиболее важных районах Мирового океана и проведение высадки личного состава и боевой техники преимущественно на уже очищенное от противника побережье (при этом сами корабли находятся на значительном удалении от береговой черты, в том числе и по причине своей большой осадки). В частности, корабли типа «Мистраль» не могут осуществлять в традиционном для нас понимании высадку боевой техники на плав – они могут только перебрасывать личный состав и технику на берег с помощью 2–4 десантных катеров, что требует либо использования большого числа таких кораблей (не менее 3–4 в масштабах одной морской десантной операции), либо же привлечения к операции еще и других десантных кораблей, способных обеспечивать высадку боевой техники передовых ударных отрядов на плав, с целью захвата передового плацдарма с последующей переброской на него сил и средств с помощью транспортных вертолетов и десантных катеров.

Тогда возникает вопрос – «на кой ляд козе баян»: если у нас будут большие десантные корабли, способные транспортировать морем до батальона морской пехоты с боевой техникой и средствами усиления и высаживать их как на плав, так и на упор (например, БДК проекта 775/775М или БДК проекта 11711, заложенный «под фанфары» на калининградском «Янтаре» и теперь словно сгинувший в Лету), то зачем нам большие «десантовозы»?

Ведь у нас нет заморских владений или военных баз, куда необходимо было бы перебрасывать большое количество военнослужащих и техники, да и Москва неоднократно декларировала «оборонительный» характер своей военной политики, что, естественно, подразумевает отказ от роли «мирового жандарма», обязанности которого на себя уже давно взяли американцы и к коим в последнее время примериваются страны Еросоюза. Бороться с пиратами, как утверждают некоторые «квазиэксперты»? Не надо смешить людей: вот как раз для этой цели такие корабли совершенно не годятся, разве что под борьбой с пиратством подразумевать проведение масштабной морской десантной операции на захваченное этим отребьем побережье Сомали или иной другой страны.
Использовать же такие корабли в том направлении, как это принято у ВМС США и стран НАТО – то есть в роли плавучих баз мобильных соединений морской пехоты, демонстрируя силу, нам совершенно не с руки – по крайней мере в среднесрочной перспективе. Хотя бы с той точки зрения, что такие корабли «не ходят одни» – только в составе отряда боевых кораблей или амфибийного (авианосного) корабельного соединения. У нас есть чем оборонять такие крупные десантные корабли? Нет и еще раз нет, да и морской пехоты с таким реформированием скоро тоже не останется. Кого «возить»-то будете, товарищ министр обороны?

В ближнесрочной перспективе российскому флоту и его морской пехоте больше всего могут понадобиться БДК размерности проекта 775/775М, состоящие сегодня на вооружении ВМФ РФ, и БДК проекта 11711 (водоизмещение 6000 тонн, длина 120 м), которые должны были строиться серией. Новый БДК будет способен перевозить до 40 единиц военной техники (в том числе и тяжелой – массой до 60 тонн), а высадка морского десанта на берег может осуществляться с помощью специального моста-понтона: в трюме разместиться комплект серийных понтонов, которые будут затем монтироваться в понтонный мост, соединяющий БДК и побережье, или использоваться как отдельные плавающие средства. Как сообщали в 2004 году официальные лица, серия должна была включать пять кораблей, из которых первые два должны были строиться в течение 3,5–4 лет, а остальные – уже 1,5–2 года. Прошло с того времени почти пять лет, но «Иван Грен» даже отсутствует в опубликованном на сайте «Янтаря» списке продукции военного назначения, над которой работает завод!

О возможностях «Мистраля» как корабля управления соединением кораблей и говорить не приходится – было бы чем управлять, товарищи адмиралы! Разработать надо сначала реальную, практически воплощаемую в жизнь кораблестроительную программу, а потом уже о кораблях управления думать.
Теперь о другой стороне медали.

Начальник вооружения ВС РФ Владимир Поповкин, аргументируя недавно решение о закупке для российской армии ВВТ зарубежной разработки и производства, заявил примерно следующее: почему-де Минобороны не может приобрести что-то за границей, если аналогичные российские образцы дороже или промышленность вообще не может их производить? В этой связи хотелось бы напомнить, что, оказавшись примерно в аналогичной ситуации, Япония приняла решение не оснащать свои вооруженные силы только западными ВВТ, а хотя бы часть из них создать собственными силами. Да, получившиеся танки и самолеты оказались при равных ТТХ более дорогими, чем западные аналоги, но зато деньги «не ушли» из страны, а национальные научные институты и предприятия ОПК сумели остаться на плаву и сохранить высококвалифицированные кадры.

Таким же путем сегодня уже не один год идут и Индия с Китаем – они стремятся не приобретать технику в готовом виде за рубежом, а либо выйти на лицензионное производство, либо стараются создать совместные образцы ВВСТ, либо же просто скопировать их и начать выпуск на собственных предприятиях. Ведь армия – это часть государства, а не просто ОАО, стремящееся «купить товар по дешевке».

Сегодня же выходит так, что Россия готова поддержать в кризисное время зарубежное кораблестроение, но свое собственное, отказывая ему в доверии, пускает в трудное плавание, из которого, вероятно, без потерь ему уже не вернуться.

МНЕНИЕ ЭКСПЕРТОВ

Отечественный ОПК демонстрирует, что способен сохранять лидирующие позиции в мире. Например, такой авторитетный источник, как журнал «Дэфенс ньюз», неизменно ставит в первую сотню производителей оружия российские предприятия. В сфере ПВО – это безусловный лидер концерн «Алмаз-Антей», в самолетостроении – фирмы «Сухой» и «МиГ». Но, может быть, в области кораблестроения дела обстоят иначе, а «Мистраль» нашему ВМФ крайне необходим и потому его надо всенепременно приобрести? «НВО» попросило высказаться на сей счет политиков, военачальников, работников оборонки.

Член Совета Федерации, заместитель председателя Комитета по финансовым рынкам и денежному обращению СФ Сергей Бажанов: «Полагаю, что в данной ситуации необходимо, прежде всего руководствоваться здравым смыслом, экономической и военно-политической целесообразностью. Наши флотские традиции, имидж страны и патриотизм тоже имеют значение. Иначе говоря, наша позиция должна быть взвешенной и продуманной.

Во-первых, президент в Послании Федеральному собранию обратил внимание на необходимость создания новейших образцов вооружений, которые обеспечат превосходство над любым противником. В списке вооружений, перечисленных президентом для оснащения Российской армии и Военно-морского флота, корабль такого типа, приобретаемый у иностранного государства, не упоминается.

Во-вторых Россия военно-морскую технику за рубежом никогда не покупала, зато всегда ее активно продавала.

В-третьих, Франция – государство – член НАТО. Будет ли она продавать новейшие, самые современные вооружения и технологии стране, не входящей в этот альянс? Сильно сомневаюсь.

В-четвертых. Допустим, необходимость таких закупок могла бы диктоваться неотложными форс-мажорными обстоятельствами, угрожающими безопасности России. К примеру, в годы Великой Отечественной войны мы пользовались иностранными поставками военной техники по «ленд-лизу». Не думаю, что сегодня кто-то сунется без приглашения в территориальные воды России.

В-пятых, если сделка с французами будет заключена, то ее стоимость, по подсчету специалистов нашего ОПК, будет не намного меньше годового дохода от экспорта своей военно-морской техники. Это по части здравого смысла.

Имея определенный опыт в финансово-экономическом обосновании и проработке различных проектов, включая военно-морскую тематику, считаю, что наш отечественный оборонный комплекс, при соответствующем внимании к нему государства, способен производить военно-морскую технику аналогичного класса».

Генерал-полковник Леонид Ивашов, президент Академии геополитических наук: «Мы должны будем приобретать все, что необходимо для обеспечения функционирования этого корабля, начиная с боеприпасов и кончая винтами и гайками. Я глубоко сомневаюсь в том, что французы, которые сейчас вошли в военную организацию НАТО, передадут нам все технологии строительства этих современных кораблей на отечественных стапелях. Да и строить еще 3–4 таких корабля, как намереваются руководители МО, нам сегодня практически негде. Кораблестроительная отрасль России находится в глубоком кризисе. Нельзя не сказать, что НАТО во главе с США приложили к этому свою руку. Маловероятно, что Запад намерен как-то способствовать развитию нашей военной промышленности, тем более что Россия является его главным конкурентом на оружейном рынке. Какие-то части этого корабля, может быть, и будут собираться на наших верфях, но я не думаю, что в полном объеме. Я полагаю, что основная часть узлов и деталей вертолетоносца будет все-таки производиться во Франции.

Но существует и другая проблема. Франция – член НАТО. Как известно, в случае каких-то обострений и конфликтов руководство альянса моментально принимает решение о прекращении поставок вооружений странам, которые выступают не на его стороне. Для нас в таких ситуациях это может означать только одно: «Мистраль» будет не боеготов и окажется бесполезной грудой железа.

Кроме того, существует и стратегический аспект принятия на вооружение подобной техники. У нас до сих пор нет военной доктрины. Соответственно нет и досконально проработанной военно-морской доктрины. Непонятно, где и за что мы будем воевать. Начальники ВМФ говорят о локальных войнах, хотя их наиболее вероятные регионы до сих пор четко не определены. Звучат заявления и о том, что этот корабль будет использоваться при проведении миротворческих операций и в борьбе с пиратами. Но это только частные задачи, которые имеют временный характер. А тратить такие огромные деньги для решения подобных задач современная Россия просто не в состоянии. ВМФ должен обеспечивать национальную безопасность на морских и океанских ТВД. Это его основное предназначение. Поэтому все решения о строительстве вертолетоносных кораблей должны приниматься, исходя из стратегической целесообразности».

Президент академии военных наук генерал армии Махмут Гареев заметил, что Россия, в смысле поставок вооружений для своей армии, «должна быть самодостаточной страной». «Мы всегда проводили такую политику. Конечно, в случае закупок десантных кораблей мы попадаем в определенную зависимость от НАТО и, в частности, Франции. Нам придется приобретать ЗИП, создавать систему МТО, базирующуюся на западных стандартах, развертывать ремонтные предприятия и все остальное, что связано с эксплуатацией подобных вооружений. А это, мягко скажем, не совсем хорошо для обеспечения национальной безопасности. Конечно, нам это не выгодно.

Но современное экономическое состояние России и ОПК таково, что другого выхода у нас нет и, видимо, руководство страны и МО в какой-то мере вынуждено идти на изменение традиционных подходов к оснащению войск. Хотя, как я уже сказал, нам это не выгодно и это не самый лучший путь. Вряд ли закупки вертолетоносцев, даже если будет возможна организация их производства в России, будут серьезно способствовать развитию нашей оборонной промышленности», – констатировал генерал.

Ведущий специалист одного из оборонных предприятий: «Я категорически не согласен с решением военных закупать французские вертолетоносцы и организовывать их производство. Россия всегда была самодостаточна в снабжении своих войск вооружением и военной техникой. Во времена СССР ни у кого даже не могло возникнуть и мысли о том, чтобы закупать какую-то военную технику за кордоном. А теперь вот приехали. Вместо того, чтобы развивать собственную кораблестроительную промышленность и вкладывать в нее необходимые финансовые средства, Минобороны хочет оснаститься французскими десантными кораблями.

Вполне вероятно, что это хорошее оружие. Но организация его производства потребует огромных денег. Я даже не берусь сказать каких. Необходимо поднимать отечественное кораблестроение и вкладывать деньги в него, а не во французскую промышленность. Пусть это будет трудно, медленно и т.д. Но другого пути нет. Если мы начнем закупать западное оружие, то отечественный ОПК развалится окончательно и мы уже не сможем снабжать свои войска новыми вооружениями. Более того, при таком подходе российская армия попадает в полную зависимость от Запада. А это никак не будет способствовать повышению уровня обороноспособности нашей страны».

Владимир Щербаков, НВО