Flot3000

Валентин НАЛИВАЙЧЕНКО: «...Я изменил свое отношение к люстрации»

С момента реформирования украинской спецслужбы прошло почти 18 лет (Закон Украины «О Службе безопасности Украины» был принят еще во времена ее первого руководителя Евгения Марчука 25 марта 1992 года). За это время СБУ пережила разные процессы: смену руководителей, ротацию кадров, переформатирование структурных подразделений, сокращение штата. Конечно, были и времена Кучмы, Майдана. Но какой является сегодня Служба безопасности Украины? Об известных резонансных делах, кадровой политике, уголовном деле по факту Голодомора 1932—1933 гг., возможности люстрации — в эксклюзивном интервью газете «День» главы Службы безопасности Украины Валентина Наливайченко:

— Сегодня все кандидаты в президенты заявляют о своей будущей решимости в борьбе с коррупцией. Об этом неоднократно заявлял и действующий Президент Украины Виктор Ющенко. Еще весной 2005 года он сообщил, что принял решение о создании НБР. А несколько дней назад Президент дал разгромную оценку работе всех правоохранительных органов по борьбе с коррупцией. Это видела и слышала вся Украина. Вы как руководитель СБУ принимали участие в этом совещании. Возникает вопрос: может, в Украине создана вообще неправильная система борьбы с этим злом. Стыдно слушать и читать, как Украина неуклонно приближается к числу самых коррумпированных стран мира. Как вы видите эту проблему? Что и кому нужно делать?

— Я считаю, какие бы кандидаты ни были и что бы они ни говорили, им необходимо признать следующее: борьба с коррупцией должна начинаться с того, что нужно значительно урезать и поставить под контроль большинство функций чиновников. Проще говоря, любое лицензирование, предоставление справки, разрешения должны быть: а) максимально упрощены; б) прозрачны; в) безличны. От чиновника не должно зависеть принятие или непринятие решения, оно должно зависеть от уплаты пошлины, предоставления четко определенных документов, прозрачного контроля за взысканием налогов и т. п.

О правдивости кандидатов должно говорить признание ими необходимости значительного уменьшения бюрократических учреждений и их функций. Простой пример: два дня назад мы поймали на взятке руководителя Украинской государственной семенной инспекции. Оказывается, есть такой исполнительный орган, руководитель (Чмыр Сергей Михайлович — Авт.) которого ничем другим кроме собирания взяток не занимался. Каждого руководителя областной инспекции он обложил взятками в размере до 3 тыс. евро в месяц. А теперь возникает вопрос — откуда брали деньги областные руководители этой инспекции? Вот вам наглядная коррупционная пирамида. Когда мы брали этого взяточника, система взяток просто поражала. А все из-за того, что есть такой чиновник, который руководит семенами в Украине, более того, государство еще и финансирует его. Это первое.

Второе. Безусловно, необходимо создавать единый орган по борьбе с коррупцией. Тут лично у меня нет никаких сомнений. Почему до сих пор не создан такой орган? Вопрос остается открытым. Вместе с тем, я бы не преувеличивал возможность правоохранительной системы в борьбе с коррупцией.

Третье. Почему, все-таки, по статистике Украина занимает последние места по уровню коррумпированности? Да потому, что только в отношении судей разных уровней в этом году мы возбудили 80 уголовных дел. Из них шесть — в отношении глав местных и районных судов. Какое еще государство может «похвастаться» такими успехами? Стоит вспомнить хотя бы Зварича, который, кстати, сидит в СИЗО. В любой европейской стране недопустимо, чтобы руководителя регионального (областного) суда брали на взятке. Еще одно уголовное дело заведено на руководителя Ивано-Франковского областного административного суда.
Но коррупционную систему, которая нам досталась от Советского Союза, необходимо уничтожать не только сверху, но и самого низа, то есть действовать по всей вертикали. Конечно, для этого правоохранительного сектора недостаточно, потому вопрос требует решения в первую очередь на законодательном уровне.

Очень хорошо, что с 1 января вступают в силу изменения в законодательстве об усилении борьбы с коррупцией. Например, если в отношении чиновника составлен протокол о коррупции, он уже не сможет занимать свою должность. Это правильно, но, вместе с тем, я считаю, что судей, которые приняли одно, а затем второе неправомерное решение, через Высший совет юстиции или другой механизм, который определит законодатель, тоже нужно снимать с должности. Кроме того, необходимо административную коррупцию перевести в плоскость криминального преследования.

Кому это делать? Через выборы нужно поддерживать те политические силы, которые предлагают конкретный путь выхода из этой ситуации, а не общие фразы. Если кто-то говорит о сильном государстве, то есть увеличении армии чиновников, это уже неверный путь.

Что касается Службы безопасности, мы считаем, что функции, которые выполняет наше Главное управление по борьбе с коррупцией, вместе с техникой и помещением нужно передать в единый антикоррупционный орган. Туда также должны войти мощный аппарат по борьбе с коррупцией МВД и следственный аппарат Генеральной прокуратуры. Последнему подследственны все коррупционные преступления чиновников от первой до третьей категории. Конечно, единый орган не может стать панацеей, но это поможет централизировать и скоординировать борьбу с коррупцией.

— Как вы оцениваете действия министра Юрия Луценко во время совещания у Президента?

— Иногда бывает так, что мне тоже хочется встать и сказать: «Ох и надоело оно все!». Но если ты являешься руководителем правоохранительного органа, приятно тебе или нет, ты должен признать одно: ради интересов граждан, защиты закона, координации деятельности правоохранительных органов ты должен ходить на совещания к Президенту и слушать то, что он слышит от людей. Ведь главу государства мы избрали своим большинством, поэтому он имеет право на все оценки, которые звучат с его стороны. Такие совещания — это возможность доложить Президенту о существующих проблемах или, если в этом есть потребность, попросить о помощи — законодательной инициативе. Единственная фигура, которая способна усилить координацию между МВД, ГПУ, СБУ, — это Президент Украины. Поэтому моя оценка действий министра внутренних дел — негативна.

— Сейчас идут серьезные разговоры о том, чтобы функцию борьбы с организованной преступностью изъять из закона Украины о СБУ. Не будет ли это преждевременно? Ведь это ослабит всю государственную систему борьбы с этим злом.

— Нет, не будет. Функцию борьбы с организованной преступностью нужно забрать у СБУ для последующего реформирования нашей структуры. Но профессиональный ответ состоит в следующем: Служба безопасности как спецслужба должна помогать Министерству внутренних дел техникой, агентурой и другими позициями, как это делается в европейских странах. Пример: два дня назад мы задержали организованную преступную группировку, которая пыталась реализовать радиоактивное вещество — Цезий 137. Мы эту операцию разработали и реализовали — спецподразделение «Альфа» выезжало на задержание из Киева. Бандитам, какими бы крутыми они себя ни считали, не удалось заработать 15 млн. долларов. Зато подследственность этого уголовного дела будет принадлежать МВД. То есть, с внесением изменений в Закон так и должны работать спецслужба и милицейские подразделения. За нами — разработка самых опасных дел, за МВД — правоохранительная функция.

— Остается ли актуальной сегодня проблема демилитаризации СБУ? После демилитаризации в СБУ будут профсоюзы и восьмичасовой рабочий день? Каковы главные аргументы сегодня за демилитаризацию?

— В некоторой степени эта проблема остается актуальной. Но сегодня мы все более пытаемся привлекать к нам на работу государственных служащих. Поэтому половина коллегии СБУ — это уже государственные служащие, что касается должностей в службе, то 30—35%. Кроме того, Президентом уже определена двойная тарификация должностей, то есть люди, которые назначаются или доходят по службе до высоких должностей, могут быть и госслужащими, и военнослужащими. Сейчас на очереди новый закон о СБУ, где уже по закону должна состояться окончательная демилитаризация. Исключение составят подразделения: по борьбе с терроризмом, отдельные контрразведывательные, некоторые охранительные.

Суть демилитаризации в том, чтобы не махать оружием, а быть юристами, владеть компьютерами, уметь задокументировать правонарушение, чтобы потом передать дело в суд, и т. п. Это также избавление от функций, связанных с задержанием или удержанием граждан. Что касается профсоюзов, то они у нас есть, и мы уже наслаждаемся сотрудничеством с ними. А восьмичасовой рабочий день зависит от того, будем мы органом специального назначения или правоохранительной структурой. Первый вариант как раз и предполагает тарификацию рабочего дня с доплатами за дополнительные часы работы.

— Если это будет изменение к действующему закону о СБУ, то рассчитываете ли вы получить 226 голосов в Верховной Раде, особенно до окончания выборов президента Украины?

— Сроки и реализация зависят от позиции депутатов, и тут я не вижу никаких проблем. Большинство законодателей, во всяком случае профильные комитеты, поддерживают это предложение.

— Если СБУ останется главным образом контрразведывательным органом, то не ослабнет ли роль СБУ в защите государства и особенно общества, ведь от организованной преступности и взяточничества больше всего страдают, как мы говорим, простые люди?

— Служба безопасности в количественном измерении насчитывает сегодня 29 тыс. сотрудников. По сравнению с милицией, это в десять раз меньше. Поэтому, если говорить о наших возможностях, то там, где нужна наша помощь — глубинные разработки, — мы это делаем. Все остальное относится к компетенции МВД. Я не думаю, что роль СБУ в защите государства и общества от этого ослабнет.

— В средствах массовой информации освещается работа СБУ главным образом по борьбе с преступностью. А чем сегодня занимается контрразведка?Действуют ли в Украине иностранные разведчики, вербуют ли иностранные спецслужбы украинских граждан? И для чего? Ведь мы дружим со всеми странами НАТО. Наука, ВПК и Вооруженные силы финансируются крайне плохо, то есть, новых секретных разработок там, скорее всего, нет, экономика в кризисе, все политические секреты всем известны. Задерживала ли СБУ в последние годы иностранных разведчиков, и из каких стран?

— Украина имеет серьезные разработки и секреты, а, следовательно, заинтересованность иностранных спецслужб в вербовке наших граждан существует. Они работают или пытаются работать на нашей территории достаточно активно, вербуя украинских граждан и охотясь за нашими разработками. Только за последние полгода на нашей территории были разоблачены семь иностранных дипломатов-разведчиков. В настоящий момент у нас есть три уголовных дела, по которым проходят в том числе и граждане Украины. Они были втянуты в незаконную деятельность, где совершили правонарушения. Еще в четырех случаях нам удалось путем профилактики не допустить совершения нашими гражданами правонарушений, поэтому они не привлекаются к уголовной ответственности.
Что касается примеров, то за этот период нами была разоблачена деятельность одного гражданина России, который добывал научно-технические разработки в сфере военно-промышленного комплекса для китайской спецслужбы. Вообще-то, спецслужба никогда не называет страну, агент которой был задержан, поскольку это оскорбляет эту страну, поэтому, думаю, этого достаточно. Свою работу мы завершаем путем демаршей через Министерство иностранных дел или напрямую, если можем вызвать представителя соответствующей спецслужбы. Более того, если есть необходимость, мы высылаем этих людей с нашей территории.

— Чем отличаются подразделения СБУ, которые занимаются защитой государственности, от соответствующих подразделений КГБ? Ведь часто мы слышим от политиков, особенно из оппозиции, что СБУ их подслушивает, следит за ними и т. п. Иногда это даже выглядит оскорбительно для СБУ. Вместе с тем, в соседней России мы ничего подобного по отношению к ФСБ не слышим и не видим ни со стороны политиков, ни со стороны СМИ. Там больше боятся ФСБ, чем у нас СБУ? Касается ли это репутации спецслужбы?

— Я скажу так. Когда политики начинают незаконным образом обсуждать вопросы, связанные с сепаратизмом, это является посягательством на территориальную целостность Украины. Поэтому мы реагировали, и будем реагировать на это очень серьезно. А отличие наше от КГБ состоит в том, что все это мы документируем и передаем в украинский суд, который своим решением привлекает к ответственности то или иное лицо, или организацию. Пример. Буквально несколько дней назад, мы получили прецедентное решение, когда крымский суд осудил на четыре года (условно) одного из активистов организации «Севастополь-Крым-Россия» (Семен Клюев — Авт.). Мы очень благодарны украинскому суду за законную позицию. Лидера этого так называемого Народного фронта (Валерий Подьячий. — Авт.), мы тоже обязательно найдем и привлечем к ответственности.

Второй пример. 10 декабря Севастопольский окружной административный суд принудительно распустил радикальную организацию «Славяне». Мы предупреждали этих людей, что они нарушают закон, но их противоправные действия не прекращались. Третий пример. С 2007 года мы законно преследовали организацию «Донецкая республика», лидерам которой в настоящее время тоже предъявлены конкретные обвинения. Дело о так называемых «подкарпатских русинах» тоже в суде.

Ответ политикам, которые говорят, что их прослушивает СБУ, — это абсолютная ложь. А чтобы этот вопрос раз и навсегда снять, я думаю, что в следующем году мы будем инициировать изменения к законодательству. Ведь если подозрения в правонарушениях относительно человека не подтвердились, никто не мешает нам ознакомить его с оперативно-техническими материалами. Нас часто критикуют, что мы ставим на прослушивание 1000 линий, а в суд подаем 100 или 10. Так вот, ставим для того, чтобы выяснить, есть правонарушение или нет. Если подозрения не подтвердились, мы должны вам отдать записи разговоров или с вашего разрешения уничтожить их, если подтвердились — передать в рамках уголовного дела в суд.

Безусловно, всевозможные разговоры о прослушивании политиков негативно сказываются на репутации СБУ, но мы будем идти дальше и становиться более открытыми и подконтрольными закону. С другой стороны, я хотел бы развенчать миф о том, что в Украине прослушивается намного больше людей, чем в других странах Европейского Союза. Уровень нашей безопасности позволяет нам «точечно» подходить к прослушиванию.

Что касается России, могу только сказать, что там тоже есть аналогичные обвинения в прослушивании, просто нам об этом меньше известно.

— Как вообще дела с декагебизацией СБУ?

— Вопрос декагебизации для СБУ уже неактуален.

— В начале эпидемии гриппа было сообщение о том, что СБУ закрыла несколько аптек, в которых были выявлены какие-то нарушения. Это действительно относится к полномочиям СБУ? Какое подразделение это делало? Это была инициатива СБУ или это вас подключили сверху?

— Это неправда. В первые дни эпидемии мы помогали Министерству здравоохранения и санитарной службе. В чем состояла наша помощь? Я попросил своих коллег с точки зрения противодействия коррупционным деяниям провести в один день проверку аптек: насколько превышены цены на лекарства или где они вообще отсутствуют. В понедельник реальная информация уже лежала у министра здравоохранения на столе. На этом все! Дальше они уже сами с их контрольными органами определялись: применять или не применять санкции. Ни одной аптеки СБУ не закрывала, более того, не имела права этого делать.

— За 2009 год вам были назначены нескольких заместителей, которые не являлись юристами и не имели никакого отношения к правоохранительнойдеятельности, не говоря уже о специальном образовании. У одного из них, как оказалось, даже диплом о высшем образовании был недействительным. Как вы к этому относитесь?

— Я отвечаю за кадровую политику, поэтому несу полную ответственность за кандидатуры, в том числе и заместителя Андрея Кислинского, который не смог доказать наличие диплома о высшем образовании. По данному случаю могу сказать, что когда мы переводим людей из государственных учреждений, то проверка уже не касается тех данных, которые проверяла Главгосслужба. В правовом государстве каждый человек сам несет ответственность за те сведения, которые он подает, когда приходит на государственную службу. Но после случая с Кислинским мы внесли изменения в свои нормативные акты, поэтому сейчас будем усиливать проверку и госслужащих.

— Что же проверяла СБУ?

— Наше кадровое подразделение оформляло соответствующие допуски, которые получил Кислинский. Так же было и со мной, когда я переходил с дипломатической службы в СБУ. Дипломы проверяла Главгосслужба.

— Кто же теперь будет отвечать?

— Ответственных нужно искать в Главгосслужбе.

— Кстати, продолжается ли розыск Тиберия Дурдинца?

— Нет. Дело переведено в нормальные правовые отношения. Он отвечает, так как и я до него отвечал, на вопросы следователя Генпрокуратуры. Тиберий Юрьевич — генерал-майор — и в дальнейшем остается в резерве Службы безопасности Украины.

— На прошлой неделе в прессе появилась информация, что в Луганской области задержана инкассаторская машина с деньгами. Ссылаясь на допрос задержанных, было отмечено, что, вероятно, эти деньги должны были пойти на подкуп избирателей в Луганской и Донецкой областях. Что вам известно об этом? По вашему мнению, будут ли иметь место на этих выборах факты подкупа избирателей? Как СБУ будет бороться с этим? Вообще, как вы считаете, эта избирательная кампания будет агрессивно грязной или нет?

— СБУ разоблачила серьезный конвертационный центр, который имел характер регионального, — функционировал в Луганской и Донецкой областях. Больше всего нас обеспокоило то, что на этот центр, у которого был большой оборот денег, работали несколько сотрудников банка. Нами было обнаружено 296 поддельных печатей, много наличности, несколько сот подставных коммерческих фирм. А самое главное — во время задержания там находилась инкассаторская машина, то есть в этой бандитской схеме использовалась система банк — клиент. Пока что информация о целенаправленности этих денег проверяется.

Что касается избирательной кампании. Я думаю, что она будет грязной настолько, насколько являемся грязными мы с вами. Если каждый гражданин будет делать ее чище, все будет намного проще. Ведь вся система выборов построена на участии граждан в комиссиях, голосовании, подсчете, наблюдении и так далее.

Хочу отметить, что сегодня СБУ способна защитить серверы ЦИК, компьютерные программы, а на данном этапе мы уже помогаем защищать реестр избирателей. Да, попадаются нарушения, но на протяжении дня эти преступления расследуются. Я убежден в том, что если каждый гражданин будет ответственно относиться к выполнению своих обязанностей, мы не дадим изменить выбор народа. Да и общество уже у нас другое, оно не позволит нарушать закон, как это было в 2004 году.

— Вы уже неоднократно заявляли, что возбужденное Службой безопасности Украины уголовное дело по факту Голодомора 1932—1933 годов, до конца этого года будет передано в суд. Получили ли вы по своим запросам какие-то документальные материалы из России или из других стран? С вашей точки зрения, после того как судебная инстанция поставит точку в этом деле — будут выдвинуты конкретные обвинения конкретным людям, — изменит ли это сознание тех людей, которые считают, что геноцида украинского народа не было? Достаточно ли в правовом смысле документальных подтверждений, что это был именно геноцид украинского народа?

— Я не думаю, что нужно принудительным способом изменять сознание людей, ведь мы преследуем совсем другую цель. Сейчас заканчивается ряд экспертиз по этому уголовному делу, поэтому мы намерены до конца года передать его в суд. Документов хватает — это 253 тома. Наши запросы направлялись и в российскую ФСБ, от которой последний ответ был о том, что запросы переданы на обработку в прокуратуру Российской Федерации. Я убежден, что все правдивые сведения, которые существуют в Украине и установлены следствием, а это карты, документы, фамилии — являются свидетельством геноцида на конкретной территории.

Это раз и навсегда снимет вопрос — почему почти 10 миллионов украинцев погибли от голода? Почему международными экспертами в отношении нас употреблялся термин «постгеноцидная нация»? Почему и какие западные компании воспользовались тем, что большевики вывозили зерно заграницу и др.? Но точка по этому делу — это только начало многих других процессов: гражданских, моральных, юридических, политических. А самое главное — я очень надеюсь, что будет возвращена память наших родителей и всех тех, кто жил на территории 17 областей, где был осуществлен геноцид.

— Как вы относитесь к люстрации в том виде, как ее рекомендуют некоторые политики?

— Поработав три года с архивами КГБ, я немного изменил свое отношение к люстрации. Потому что в этих документах я увидел, как реально выбивались свидетельства, какие существовали пытки и, вообще, как преступно власть относилась к людям. Убежден, что люстрация для нашей страны в том понимании, как ее проходили европейские государства, невозможна. Потому что, во-первых, в ряды «стукачей» записывали людей, которые никогда не имели отношения к этому, во-вторых, многие документы подделывались, а в-третьих, как я уже сказал, из людей с помощью пыток выбивали «показания».

Расследование геноцида — это лишь часть всех тех преступлений, которые делала советская власть с 1917 по 1991 годы. Запугивание людей было страшным, поэтому, когда во всех этих преступлениях мы разберемся, только тогда можно говорить о параллельной люстрации.

Я работаю в СБУ три года. Когда я пришел на эту должность, мы даже и не мечтали о том, что можно выйти на возбуждение уголовного дела. Но в течение последних двух лет жизнь изменилась, в том числе и для Службы безопасности Украины. Я думаю, что ничего страшного не случится, если мы еще год-два подождем, пока пройдут расследования других кровавых преступлений советского режима, с тем, чтобы уже на объективных документах запускать процесс люстрации.

— В редакцию «Дня» народный депутат Григорий Омельченко прислал копию своего депутатского обращения к Президенту Украины Виктору Ющенко, где говорится о якобы промедлении ГПУ из-за политической целесообразности «завершения досудебного следствия и привлечения к уголовной ответственности организаторов и заказчиков похищения и убийства журналиста Георгия Гонгадзе». В частности, господин Омельченко указывает, что задержанный летом Алексей Пукач полностью признал свою вину и дал показания об организаторах и заказчиках преступления. Что вы можете сказать о перспективах окончательного расследования так называемых резонансных дел, — убийство Гонгадзе, отравление Президента В.Юшенко, относительно народного депутата Лозинского, судьи Зварича и других.

— Что касается убийства Георгия Гонгадзе. Это очень серьезное и резонансное дело. СБУ справилась с поставленным заданием — разыскала, задержала и доставила в Киев Алексея Пукача. Более того, нами он содержится в безопасной камере. С ним ежедневно имеет возможность работать следователь Генпрокуратуры, который соблюдает режим тайны следствия, за что я его очень уважаю. Надеюсь, что он эффективно докладывает Генеральному прокурору. Председателю СБУ он не докладывает, поэтому мне трудно сказать, какое следует ожидать или не ожидать следующее процессуальное решение от следственной группы.

Места в лесах, которые указал Пукач, мы разыскали, раскопали и провели соответствующие экспертизы. Они свидетельствуют о страшных вещах — места массовых захоронений никуда не делись с Украины. В одном из указанных захоронений найдены останки десяти трупов с признаками насильственной смерти. Конечно, очень важно установить заказчиков убийства Гонгадзе, но также является важным установить заказчиков этих десяти убийств. Причем все жертвы в возрасте до 45—50 лет, среди которых есть и женщины.

По делу Зварича. Я ему говорил, что он будет за решеткой, там он сейчас и находится. И очень хорошо, что суд продлил его срок пребывания. Но дело не только в Звариче. При всем уважении к судейской мантии, это серьезная преступная группировка. Я уверен, что приговор по Зваричу будет.

Что касается Лозинского, могу сказать, что мы его разыскиваем и, думаю, с ним будет такой же результат как и с Пукачем. Я бы ему не советовал надеяться на своих покровителей. Лучше выполнить требования Генпрокуратуры и явиться к ней самому, иначе, он будет принудительным способом разыскан и доставлен.
Дело отравления Ющенко. С 2004 года над этим делом работает мощная следственная группа Генпрокуратуры. СБУ, как и МВД, выполняет много процессуальных решений относительно этого дела. Например, с разрешения суда, нами осуществляются оперативно-технические мероприятия. Но результата следует ждать только от следственной группы.

— Можете ответить на вопрос — почему много дел передаются в Генпрокуратуру, а там они тормозятся?

— По этому поводу нужно говорить со специалистами Генпрокуратуры. Я отвечаю только за свое ведомство. Но так как и у нас, у них определенные правовые обязательства и установленные законом ограничения. И если ты их не выполняешь при всех ожиданиях общества, тогда ты, или непрофессионал, или нарушаешь закон, или дискредитируешь дело. Я думаю, что причина кроется именно среди этих ответов.

— На трассе Киев — Борисполь на плакате протестующих из-за нерешения земельного вопроса написано: «Наливайченко SOS! Рейдери вкрали землю в с. Щасливе». Наша газета писала об этой ситуации. Мне по заданию редакции пришлось изучать проблему на месте. Люди доведены до отчаяния! Знаете ли вы об этом? Как прокомментируете? Не означает ли это, что последняя надежда у людей все-таки на СБУ?

— Дело не в фамилии. Я бы с радостью помог, если бы имел полномочия хотя бы такие, как у МВД. Помог с какой точки зрения? Я убежден, что все, что случилось с КСП «Бориспольское», не могло не произойти без участия предыдущего руководства районной администрации, райсовета, а поэтому, уже нынешних чинуш. Насколько мне известно, там настоящие земельные акты по два-три раза изменены, более того, изменения внесены в том числе и в землеупорядочивающие документы. Поэтому сегодня необходимо решать эти вопросы поочередно, а там где они не решаются, нужно честно предложить людям компенсацию. Один Наливайченко в данной ситуации ничего не сделает, нужно всем работать и встречаться с людьми.

— Там были и Ющенко, и Тимошенко, и Литвин, и Луценко и другие. Кто же способен решить этот вопрос?

— Сегодня изменилось законодательство. Поэтому даже самая высокая должность не решает вопрос, который может решить, например, районная администрация или совет. Без их согласия, никто не примет решения — ни Наливайченко, ни Президент.

— По Бюджетному кодексу, землей, которая находится за пределами поселкового пункта, распоряжается районная государственная администрация, которая в свою очередь подчинена Президенту.

— Правильно, поэтому я и говорю, что нужно всем съехаться, выслушать местных чиновников, простых людей и решить вопрос.

— Летом этого года вы говорили о том, что после 13 декабря все (по вашим словам 19 офицеров) сотрудники ФСБ России на Черноморском флоте РФ должны оставить территорию Украины. А безопасность российских моряков будет возложена на подразделения военной контрразведки СБУ в Севастополе и Симферополе. Россия согласилась на такой вариант? Как продвигается работа в этом направлении?

— Так как и было договорено с нашими российскими коллегами, все 19 сотрудников ФСБ до 13 декабря покинули территорию Украины. Сегодня в Севастополе достаточно сил СБУ, чтобы обеспечить безопасность и украинских, и российских моряков.

— Украинская Конституция запрещает двойное гражданство, но есть неединичные случаи, когда, кроме украинского, люди имеют или российское, или румынское, или болгарское, или какие-то другие гражданства. Мы знаем, что в Южной Осетии и в Абхазии было очень много местных жителей с российскими паспортами. Каким образом СБУ реагирует на это? Что и кому нужно делать?

— На нашей территории должно действовать исключительно наше законодательство, в том числе, и в вопросах гражданства, где главным контрольным органом является МВД. Кроме того, есть специальная комиссия по вопросам гражданства при Президенте Украины. Там, где выдаются загранпаспорта — в консульствах, я не вижу никаких проблем на уровне двух министерств иностранных дел четко урегулировать эти вопросы. Например, с тем, чтобы консульства Российской Федерации неуклонно придерживались нашего законодательства относительно предоставления или лишения гражданства. Если украинский гражданин обращается в российское консульство о предоставлении ему гражданства России, консул должен вежливо ему написать или объяснить, что до того момента, пока он не принесет справку о прекращении украинского гражданства, российского он не получит. А теперь вы спросите — почему так не делается? А потому, что нужно четко довести это требование до всех консульств, и когда мы выдаем иностранному консулу экзекватуру или открываем новое консульство, мы должны устанавливать собственные правила. Такой принцип должен существовать по всем направлениям развития Украинского государства.

Иван КАПСАМУН, День