Flot3000

Боевые возможности российской артиллерии не соответствуют современным требованиям

В конце ноября 2009 года в «НВО» (№ 41) была опубликована статья Александра Григорьева «В основном – еще не растраченное советское наследство», в которой отмечается, что ко времени распада СССР наша армия располагала артиллерийскими орудиями, не только не уступавшими, но и зачастую превосходившими зарубежные аналоги. Но боеспособность артиллерии определяется не только наличием артиллерийских орудий, она также зависит от эффективности боеприпасов, входящих в боекомплект артиллерийских систем. Еще более неубедительно звучат утверждения Александра Григорьева в условиях продолжающегося отставания в развитии отечественных средств разведки, радиоэлектронной борьбы, связи, автоматизированного управления оружием и войсками. Это отставание было заложено еще в советские времена. Одновременно в Советском Союзе отрицательную роль сыграла также практика разработки вооружений не как целостной системы, а как набора образцов и комплексов, не всегда увязанных и согласованных между собой по решаемым задачам. В результате боевая возможность поражения средств вероятного противника российской артиллерией в настоящее время может быть реализована не более чем на 25–30%.

РЕЗУЛЬТАТЫ ОТСТАВАНИЯ

Авторитетнейший специалист в области ВВТ генерал Сергей Маев, будучи в должности заместителя главнокомандующего Сухопутными войсками по вооружению и отвечавший в ту пору за ракетные войска и артиллерию, отметил, что «на вооружении находится масса недоработанного вооружения с низкими эксплуатационными характеристиками (особенно по надежности и ремонтопригодности)». Одновременно «продолжается порочная практика поставки в войска вооружений с эксплуатационными характеристиками, не отвечающими современным условиям и требованиям». Мнение Сергея Маева достаточно полно характеризует состояние советского наследства, включая артиллерийскую составляющую.

Но вернемся к статье Александра Григорьева. На основе набора ограниченных характеристик (боевого веса артиллерийских систем, скорости их доставки, дальности стрельбы) у автора складывается необъективная картина истинного состояния дел. Объясняется это тем, что он не использовал даже имеющиеся в СМИ оценки эффективности боеприпасов описываемых систем. При этом следует отметить, что боеприпасная отрасль начиная с 1970-х годов была самой отстающей по научному и производственно-технологическому потенциалу в нашем оборонно-промышленном комплексе. Еще тогда, 30 с лишним лет тому назад, наметились серьезные проблемы с боевой эффективностью отечественных боеприпасов.

Упомянутый в статье 120-мм советский миномет 2С12 «Сани», а также российский буксируемый миномет 2Б-23 «Нона-М» весьма отстали от иностранных аналогов по боеприпасам, входящим в их боекомплект. Новым в этом направлении за рубежом стало создание управляемых мин, оснащенных различными головками самонаведения (инфракрасной, радиолокационной) и кумулятивными боевыми частями (БЧ). Еще с начала 80-х годов прошлого века за границей стали рассматривать минометы как одно из средств для борьбы с бронетанковой техникой. При этом создание минометных управляемых боеприпасов, обеспечивающих поражение танков, БМП, БТР сверху, где у них наиболее слабая бронезащита, значительно усилило эффективность противотанковой обороны вооруженных сил НАТО. Появлению противотанковых управляемых мин способствовали успехи в разработке радиолокационных (РЛ) и тепловых (ИК) головок самонаведения (ГСН). Творцы этих систем наведения наделили их способностью хорошо «видеть» и «распознавать» объекты поражения, а также обеспечивать надежное попадание в цель.

К настоящему времени на вооружении многих иностранных армий находятся управляемые боеприпасы к 120-мм минометам, действующие по принципу «выстрелил и забыл», к которым относятся мины Strix, Griffin. Самонаводящаяся мина Strix разработана шведскими фирмами Bofors и Saab Missiles и состоит из блоков: ИК ГСН с системой поиска и обнаружения бронецелей, электронной бортовой аппаратуры, элементов питания, реактивного маршевого двигателя, кумулятивной БЧ, стартового порохового заряда. Мина запускается из любого штатного 120-мм миномета армий НАТО. Перед стрельбой с программного блока в нее вводится необходимая информация на период полета. После вылета мины из ствола раскрываются хвостовые стабилизаторы, обеспечивающие ее вращение во время полета. На конечном участке траектории ИК ГСН начинает поиск цели, избегая воздействия ИК-помех. Система управления мины приводит в действие радиальные импульсные двигатели для коррекции траектории на активном участке наведения мины на цель. ГСН обеспечивает автоматическое сопровождение цели ночью и в условиях мер противодействия. Армия США стала основным пользователем данного боеприпаса в Североатлантическом альянсе.

Фирмами British Aerospace (Великобритания), Thomson Brandt Armement (Франция), BPD (Италия) и Manufacture Federale d’Armes d’ltdor (Швейцария) создана 120-мм управляемая мина Griffin для поражения современных и перспективных танков. Этот боеприпас по своей конструкции подобен мине Strix и отличается наличием всепогодной радиолокационной ГСН.

ЧТО НЕ УДАЛОСЬ СОЗДАТЬ

Основным боеприпасом для упоминаемых в статье Александра Григорьева 152-мм самоходной гаубицы «Мста-С», буксируемой гаубицы «Мста-Б», а также гаубиц Д-20 и 2С3 является осколочно-фугасный снаряд (ОФС) с головным ударным взрывателем. При стрельбе на большие дальности в условиях неудовлетворительной разведки целей наблюдается большое рассеивание снарядов. Если к этому добавить неудачную специфику разлета осколков, то становится вполне понятным большой расход ОФС для поражения целей и значительное время на выполнение огневой задачи. Применительно к данной ситуации не понятна техническая политика военных, которые отказываются использовать снаряды, образующие осколочные поля поражения большой глубины (патенты МГТУ им. Баумана № 2317085, 2018779 и др.).

Здесь уместно напомнить, что советским и российским конструкторам не удалось в калибре 152 мм разработать кассетный снаряд с самоприцеливающимися боевыми элементами (СПБЭ). Между тем за рубежом с этой задачей успешно справились. Так, в США в калибре 155 мм был создан артиллерийский снаряд SADARM, в ФРГ – SMArt-155, в Швеции – BONUS, которые содержат по два СПБЭ, предназначенные для поражения бронетехники с помощью ударного ядра.

Вместе с тем в статье говорится, что снаряд 9М55К1 РСЗО «Смерч» содержит кассетную БЧ, оснащенную пятью СПБЭ «Мотив-3М». Но наши конструкторы упорно скрывают важную особенность взаимодействия ударного ядра с преградами. Например, стальной экран толщиной 3–5 мм на пути такого ядра обеспечит его дробление на 25–30 крупных осколков, которые распределятся на площади диаметром 300 мм на расстоянии (за экраном) 100 мм. При этом бронепробиваемость каждого образовавшегося осколка не будет превышать 10–12 мм. Использование подобного экрана в защите крыши перспективной зарубежной бронетанковой техники значительно снизит боевые возможности СПБЭ «Мотив-3М».

Александр Григорьев отмечает: «Сейчас много говорят об артиллерийских управляемых, точнее, корректируемых снарядах. Действительно, они очень нужны для поражения точечных целей». По этому поводу следует заметить, что к корректируемым относятся 240-мм мина «Смельчак» и 152-мм снаряд «Сантиметр», а к управляемым – 152-мм снаряд «Краснополь» и 122-мм снаряд «Китолов». У корректируемых боеприпасов после захвата цели полуактивной ГСН изменение траектории полета производится с помощью двигателей коррекции, а у снарядов «Краснополь», «Китолов» управление осуществляется аэродинамическими рулями. Эти боеприпасы требуют облучения цели лазерным целеуказателем, что демаскирует расположение командно-наблюдательного пункта и позволяет противнику оказывать противодействие с помощью системы активной защиты и аэрозольных маскирующих завес. Вот почему данные боеприпасы можно применять только по наблюдаемым целям и нельзя использовать на большие дальности стрельбы (5–25 км). На равнинной местности наводчик может наблюдать и осуществлять подсветку целей на дальности не более 3 км. При этом прохождению луча лазера не должны мешать ни пригорки, ни деревья и кусты.

Автора рассматриваемой статьи интересуют результаты использования управляемых и корректируемых снарядов нашими войсками в Афганистане и Чечне. Для этого ничего не надо рассекречивать, а ознакомиться со статьями Владимира Вишневского и Александра Карпенко (см. «НВО» № 43 и № 50 за 1999 год), в которых содержится оценка эффективности применения этих боеприпасов. Правда, в условиях Афганистана и Чечни данные боеприпасы применялись без противодействия противника.

ТАНКИ НАТО ВСТРЕЧАТЬ НЕЧЕМ

Александр Григорьев как-то странно обошел молчанием противотанковую составляющую советского артиллерийского наследства, от которого нам достались 125-мм пушка 2А45 и бронебойные подкалиберные снаряды (БПС) к ней 3БМ42 «Манго», 3БМ32 «Вант» и 3БМ48 «Свинец». Боевые характеристики советских БПС всегда отставали от параметров защиты новых поколений зарубежных танков. Отрицательная роль в этом принадлежит чиновникам Минобороны, которые, не обладая достаточной эрудицией, не смогли сформировать научно-обоснованные тактико-технические требования (ТТТ) для создания перспективных БПС. При этом отсутствовали глубокие технические проработки проблем взаимодействия БПС с встроенной ДЗ, бронепробития многослойных преград, а также заброневого действия. В основном отработка БПС велась экспериментальным путем – методом проб и ошибок.

При принятии на вооружение Министерством обороны были нарушены традиционные правила государственных испытаний (ГИ) по проверке ТТТ по бронепробиваемости БПС на дальности 2 км. Так, на этапе ГИ испытания бронепробиваемости БПС 3БМ48 не проводились, а были зачтены сомнительные результаты предварительных испытаний, при которых при стрельбе по бронеплите толщиной 300 мм/60 град., установленной на дальности 2 км, из 36 попаданий снаряда «Свинец» было зафиксировано лишь четыре пробития преграды. Подобное наблюдалось и при принятии на вооружение снаряда «Вант». Вдобавок следует учесть, что БПС «Свинец» создавался для поражения танка М1, а он, как известно, в связи с модернизацией превратился в М1А2 SEP, бронестойкость броневой защиты которого значительно увеличилась. По этой причине эффективность БПС «Свинец» резко снизилась. Оценим ее.

Проведенное с помощью имитационного моделирования определение эффективности стрельбы из 125-мм противотанковой пушки БПС «Свинец» по лобовой, наиболее защищенной зоне танка М1А2 SEP позволила получить следующие значения вероятности поражения (по критерию «потеря огня или подвижности»). Так, для дальностей стрельбы 1; 1,5; 2 км вероятности поражения будут составлять 0,24; 0,19; 0,09 соответственно. Правда, следует отметить, что попадание этого БПС в бортовые зоны танка М1А2 SEP будет сопровождаться более высоким поражающим действием.

Не в лучшем положении находятся принятые на вооружение еще в советские времена ПТУР с тандемными БЧ, предназначенными для поражения танков, оснащенных навесной и встроенной динамической защитой (ДЗ). Для отработки отечественных тандемных БЧ высокопоставленными советскими чиновниками Минобороны, Министерства оборонной промышленности, Министерства машиностроения были определены имитаторы зарубежной ДЗ с длиной элементов (с ВВ) 250 мм. Такая ДЗ установлена на наших танках. А на зарубежных танках (М48А3, «Центурион», М-60) в боевых условиях длина ДЗ составляла 400–500 мм. Другими словами, безграмотная и безответственная политика привела к тому, что принятые на вооружение ПТУР оказались не способными преодолевать ДЗ зарубежных танков. Минобороны до сих пор скрывает это положение.

Автору этих строк на полигоне в/ч 21374 удалось провести экспериментальные исследования по определению способности преодоления ПТУР с тандемными БЧ навесной и встроенной ДЗ с длиной элементов 500 мм. В результате было выявлено, что при попадании ракет 9М128 «Зенит», 9М119М «Инвар», 9М117М1 «Аркан» и др. в верхнюю половину контейнера маршевый двигатель и основной заряд БЧ находятся в опасной зоне, в которой разлетаются стальные фрагменты ДЗ от ее подрыва, вызванного предзарядом. Стальные фрагменты деформируют корпус маршевого двигателя со смятием канала для прохождения кумулятивной струи основного заряда БЧ (в случае ракеты 9М119М), а применительно к ракете 9М128 наблюдалась деформация основного заряда БЧ, что резко снижало бронепробивное действие.

Все советские ПТУР с тандемными БЧ, бронепробиваемость основного заряда которых не превышает 800 мм, имеют низкую вероятность поражения при обстреле наиболее защищенных лобовых зон танка М1А2 SEP. К этим ПТУР относятся 9М117М1 «Аркан», 9М113М «Конкурс-М», 9М128 «Зенит», 9М119М «Инвар», 9М131 «Метис-М». При наличии на танке М1А2 SEP динамической защиты поражение этой машины упомянутыми ПТУР при стрельбе в лоб практически становится маловероятным. В этом случае поражения можно добиться при стрельбе в бортовые зоны. ПТУР 9М123 «Хризантема» и 9М133 «Корнет», имеющие боевую часть с основным зарядом с бронепробиваемостью 1000 мм, надежно поражают современные зарубежные танки не оснащенные ДЗ. Но при наличии ДЗ поражение этих бронемашин возможно только при стрельбе в борт.

Своевременная поставка боеприпасов в войска (особенно в боевых условиях) является важнейшей компонентой, определяющей их боеспособность. Современные высокодинамичные условия боевых действий требуют повышения эффективности доставки боеприпасов. К сожалению, у нас данной проблеме не уделяется должного внимания. А как эта проблема решалась за рубежом?

Американская система снабжения войск боеприпасами апробирована в боевых действиях против Ирака, основным звеном которой является АСУ. Она принимала заявки на снабжение войск, размещала заказы на поставку из арсеналов и баз, определяла наивыгоднейший маршрут доставки, заказывала транспортные средства, следила за перевозкой и своевременным поступлением груза в пункт назначения. Система снабжения позволяла осуществлять полный цикл обеспечения: от получения заявки с территории Ирака до поставки боеприпасов со складов в Западной Европе в течение не более семи часов. У нас такие задачи в лучшем случае решаются за несколько суток.

В 2000 году бывший начальник вооружения Вооруженных сил РФ генерал-полковник Анатолий Ситнов отметил, что из-за недостатка боеприпасов войскам приходится тратить неприкосновенные запасы, которые сократились до 20–25% от необходимого уровня («НВО» № 20 за 2000 год). Усугубление этой ситуации обозначил в 2005 году бывший руководитель Федеральной службы по оборонному заказу Андрей Бельянинов: «Достаточно сказать, что боеприпасы мы уже не производим». В свою очередь, бывший главком Сухопутных войск Николай Кормильцев сообщил о том, что к 2004 году из-за пожаров на складах взлетело на воздух более 10 тыс. вагонов боеприпасов. Учитывая прекращение производства боеприпасов и их уничтожение в результате ЧП на складах скоро уже доставлять в войска будет нечего. В случае начала масштабных боевых действий наша армия из-за невосполнения вышедших из строя вооружений, включая артиллерийские боеприпасы, сможет продержаться не более двух недель.

Упование на советское артиллерийское наследство привело к следующей ситуации:

– продолжается отставание в развитии средств разведки, РЭБ, связи, автоматизированного управления оружием и войсками;
– отсутствие неприкосновенного запаса боеприпасов на случай войны и приостановка производства артиллерийских снарядов свидетельствует о том, что артиллерия не готова выполнить поставленные задачи в перспективных формах боевых действий;
– существующая российская система доставки боеприпасов в войска не соответствует современным высокодинамичным условиям боевых действий;
– отсутствие современных высокоточных дальнобойных боеприпасов не позволит артиллерии осуществить одноразовое гарантированное поражение наиболее важных объектов противника.

В завершение Александр Григорьев приходит к выводу: «Артиллерия Российской армии доныне представляет из себя грозную силу». Трудно согласиться с таким мнением. В целом статья господина Григорьева дезориентирует читателя в плане существующих реалий.

Михаил Растопшин, НВО