Flot3000

Все наши знания о капеллане укладываются в пересказ начальных эпизодов итальянского кинофильма «Блеф», главный герой которого переодевается в одежду этого католического служителя. Но Министерство обороны Украины взялось восполнить образовательный пробел подписанием меморандума о создании консультативного органа по подготовке введения в армии института военных капелланов с представителями религиозных конфессий.

Церковь давно изъявляет готовность влиться в стройные ряды украинской армии: ответственные за военную работу отделы есть во многих конфессиях. Синодальный отдел Украинской православной церкви Московского патриархата по взаимодействию с армией, возглавляемый епископом Львовским Августином, действует десять лет, некоторые приходские священники имеют специальное послушание на посещение воинских частей.

Так стоит ли вводить под новым брендом то, что существовало на протяжении веков и используется поныне, а уж тем более заменять простое и понятное словосочетание «полковой священник» на заморского капеллана? Нашим собеседником в этом непростом разговоре согласился стать настоятель Церкви Рождества Богородицы отец Георгий, в миру – майор авиации в отставке.

— Может быть, это популизм, игра в демократию, но, с другой стороны, просто крайняя необходимость. Если к введению института капелланства подошли здраво, осмысленно, значит, наконец-то поняли, что связанные с духовностью нравственные проблемы не подвластны сегодня никаким общественным институтам. В государстве нет четкой нравственной доктрины, всё на уровне разговоров о вышиванках.

После того, как государство распахнуло двери для всех западных новшеств, в стране наблюдается нравственный упадок. Известно: всё, что мы делаем, имеет свое отражение в духовном мире и бумерангом возвращается к нам. Непонимание этих истин родило огромное число проблем в той же армии, а всё по одной причине: мы не понимаем взаимосвязи нашей жизни с духовным миром и, к сожалению, часто не учитываем этого. Если человек сознательно идет путем исполнения заповедей божьих, то это формирует и весь строй его жизни: силу чувств, мыслей, желаний, поступков.

Если же отбросить разговор о популизме и предположить, что речь в этом меморандуме идет о действительно серьезных вещах, то это, скорей всего, расписка государства в своей беспомощности. И это хорошо.

— Вы полагаете, что государство тем самым расписывается в своем бессилии?

— Стопроцентно. Вольно или невольно, подспудно, но расписывается в своей беспомощности.

— То есть государство в чем-то ищет опору?

— Безусловно. Я еще раз подчеркиваю, мы не можем говорить о высокой нравственности людей, стоящих у руля государственной жизни, потому что все их поступки свидетельствуют об обратном. Приведу пример Германии, где государством разрешены все религии и сектантские течения, не противоречащие, ясное дело, Конституции. Но в то же время существует определенная концепция, согласно которой поддержкой государства пользуются только протестантизм и католицизм, которые исторически являются культуро- и духовнообразующими для страны. Это вполне естественно, что государство ищет в религии поддержку и нравственную опору.

Я привел Германию в качестве примера существования трезвой оценки государством действующих на ее территории сект, его отношения к ним. Может быть, по законам демократии они имеют право на существование, но должно быть наложено табу на их влияние на общественную жизнь, попытки изменить наш культурный слой и традиционные духовные ориентиры.

То же, что мы наблюдаем сегодня по отношению нашего государства к церкви, уже само по себе безнравственно и определяет характер наших взаимоотношений. Церковь стремится к лояльным отношениям с государством, по завету апостола Павла, сказавшего «Если возможно, будьте со всеми в мире».

Когда наш президент или депутаты говорят о духовности, всегда очень интересно знать, что они подразумевают под этим. Судя по всему, для них духовность заключается в народных песнях, танцах и восстановлении казачьих городов. Да, наше культурное наследие должно сохраняться, но церковь и не отрицает необходимости национального развития в культурологическом отношении, сохранении национальной идентичности, а напротив, дает этому правильное направление, христианизирует.

— Посмотрим на стремление Министерства обороны укрепить воинский дух словом божьим с позиции гражданина Украины.

— У нас есть Конституция и Закон о свободе совести, что предполагают и в какой-то степени обязывают все госструктуры, а армия таковой является, предоставлять возможность удовлетворения своих потребностей тем людям, которые религиозны и в силу жизненных обстоятельств являются военнослужащими – будь-то кадровые военные, солдаты срочной службы или контрактники.

В нашем храме есть певчий-военнослужащий, и я очень благодарен офицеру по воспитательной работе его части, который сумел найти в себе мужество, мудрость и организовать в части святой угол. Это, конечно, хорошо, когда есть светлички с рушниками и портретом Тараса Шевченко, пришедшие на смену красным уголкам, но это все культура. Да, она связана с самосознанием, но жизнь религиозная – это совсем иное. Она не подменяет культуру, а напротив, христианизирует ее и отметает всё то, что вредит человеку, его бессмертной душе.

Вот самый главный посыл – бессмертная душа человека. А случаи суицидов в армии, неуставных взаимоотношений – не что иное, как результат отсутствия веры. Нет страха, не палочного, а страха совершить святотатство, нарушить заповедь божью и потерять контакт, связь с богом.

— Давайте конкретизируем. Значит, введение института священнослужителей в армии является реализацией конституционного права на отправление религиозных потребностей.

— Да, но это не сужает общей задачи. Первая задача капеллана, если такой институт возникнет, — воспитание человека в духе патриотизма. А поскольку патер – это отец, то уместно повести речь об отце духовном. Мы не можем учить добру, если не дадим ясного представления о боге, который дал человеку предназначение. Там, где в общественной жизни забывают о боге, и возникает хаос.

На сегодняшний момент на Украине при всей простонародной религиозности отход от бога очень сильный, поэтому возникли процессы раскола, возникновения параллельных церквей. И пусть сегодня разговоры ведутся о, может быть, и оправданной идее создания украинской церкви, я боюсь, что она обрастет характеристиками типа «незалежная», «самостийная». Поэтому нужно выработать четкую программу действий, чтобы в число офицеров, несущих ответственность за своих подопечных, не проникли люди с сектантскими настроениями, которые всегда по сути своей антипатриотичны и являются следствием глобализации и американизации нашего общества.

— Существуют несколько моделей капелланства. Американская, где капелланом является обычный офицер, отличающийся своими функциональными обязанностями. В Германии капеллан – гражданский специалист, нанятый на службу Минобороны. Какую модель считаете лучшей лично вы, человек, имеющий опыт служения государству и Господу?

— Хорошо бы, чтобы к каждой части были с учетом многоконфессиональности Украины, условно говоря, приписаны православный священник, мулла или раввин и отмечалась активность со стороны самого духовенства, желание посещать части и помогать военнослужащим не только в молебне, но и в совершении таинства исповеди.

Иногда на священнослужителей смотрят как на рядовых воспитателей, которые должны прийти в часть и рассказать, что суицид плохо и убивать себя нельзя. Но это и так всем понятно. Наше дело иное, оно как раз и заключается, чтобы заглянуть человеку в душу, открыть ее, извлечь из него то, что мешает ему жить, помочь ему обрести себя и начать ценить себя как творение божье. Это поможет избегнуть всех бед и несчастий, навеянных трудной и полной соблазнов жизнью.

Рядовой, знакомый всем пример. Призванному на службу молодому человеку любимая девушка написала в письме, что ушла к другому. Выбирают, как правило, один из трех путей: напиться, удариться в бега на разборки или покончить с собой. Будь рядом священник, парень поведал бы о проблемах, искушениях, возникших помыслах, планах греховных, попросил совета. В таких моментах контакт со священником крайне необходим.

— Звучит убедительно и понятно, что вы как и иные представители Украинской православной церкви Московского патриархата склоняетесь к немецкой модели капелланства. Но ответьте, вам самому не режет слух чужеродное название армейского священника, латинизмом не отдает?

— Я думаю, это опять же связано с курсом на евроинтеграцию, и введение института капелланства, одна из строчек, выползшая из этой программы. Боюсь, капелланство предложено под видом хорошей идеи, навеянной, скорее всего, программой разрушения наших традиционных ценностей, как помощь в решении многих вопросов воспитания в армии, которые власти сами решить и исправить не могут, потому что корни их в обезбоженности общества. Отсюда трудности в решении проблем духовно-нравственного порядка.

Но государство не признает своего бессилия, а потому выступает инициатором подобных «нововведений». Лучше бы власти обратились к нашему опыту, историческому и современному, чем выдумывать что-то новое и заимствовать, по сути, нам чуждое. У нас есть свое и от своего не надо отказываться.
Мне кажется, слово «капеллан», как вы совершенно справедливо заметили, для нас звучит несколько колко. Нас понуждают воспринять рожденную чужим менталитетом традицию. Происходит так потому, что у нынешней власти государственная задача оказаться в Европе. При всей декларативности национальных духовных ценностей идет работа по их разрушению.

У нас есть собственный исторический опыт полковых, корабельных священников, современная практика взаимодействия церкви с вооруженными силами. Причем в Крымской епархии - уникальный опыт иеромонаха отца Петра, который был рукоположен в священники, будучи офицером морской пехоты.

— Одни убеждены, что священник должен удовлетворять духовные потребности военнослужащего, другие утверждают, что он должен их формировать, потому что у многих все потребности – поесть и поспать. В чем, на ваш взгляд, роль священника – формировать или удовлетворять?

— И то и другое. Это не узкое мероприятие по насаждению веры. Наша задача нести всем слово божье и работать с теми, кто откликнется.

— Что даст военнослужащему вооруженность словом божьим?

— Как только человек вступает во взаимодействие с Богом, появляются духовно-нравственные нормы поведения, отношения к жизни, взаимоотношения с людьми. Надо зрить в корень: если в человеке взойдут зерна веры, то всё само встанет на свои места, а если вбивать нравственные нормы без веры в бога, то всё это в итоге выльется опять в революцию, морализаторство и идеологизацию без духовных основ. Воин, вооруженный словом божьим, к службе относится честно, Родине и товарищам служит надежной защитой. «Нет большей любви, чем положить душу за други своя», — говорится в Священном Писании. 

 Тамара КУЛЫБЫШЕВА, Крымское эхо