Flot3000

Все оперативные компоненты ВС НАТО и ЕС пока очень сильно напоминают "бумажных тигров"

Принятое на последнем саммите ОДКБ решение создать Коллективные силы оперативного реагирования (КСОР) организации, которые, по заявлению президента России Дмитрия Медведева, не уступят аналогичным формированиям НАТО, вызывает желание действительно провести сравнение: что может быть у «нас» и что есть у «них».

В ОТСУТСТВИЕ ВАРШАВСКОГО ДОГОВОРА

Разумеется, президент РФ имел в виду Силы быстрого реагирования (СБР) Североатлантического альянса. Так вот они, как и весь блок в целом, прошли через целый ряд внутренних трансформаций. В Стратегической концепции НАТО, принятой в 1999 году в Вашингтоне, отмечалось, что развязывание крупномасштабной войны против альянса не ожидается.

На первое место выходит задача реагирования на кризисные ситуации, в том числе и за пределами зоны ответственности блока. Источниками кризиса могут стать международный терроризм, распространение оружия массового поражения и технологий двойного назначения, территориальные претензии, национальные и религиозные противоречия и т.д. Отсюда требование: контролировать такие кризисы и не допускать их перерастания в крупномасштабные вооруженные конфликты. На это была ориентирована новая структура ОВС НАТО, которым теперь предстояло участвовать не в противоборстве с силами Варшавского договора, а в локальных войнах и миротворческих операциях.

Для сухопутных войск стратеги альянса разработали концепцию создания армейских корпусов быстрого развертывания (Rapid Deployable Corps), которые должны приводиться в готовность к выполнению поставленных задач за срок, не превышающий 90 суток. При этом передовой группе штаба корпуса необходимо было прибыть в район применения в течение 10 суток, ПУ тактического звена развертываться за 20 суток.

За создание каждого АК БР, как правило, отвечает одна страна, выделяющая для него большую часть боевых соединений и командного состава. В частности, именно государство-основатель должно предоставить в состав корпуса (либо обеспечить предоставление другой страной – членом НАТО) бригады связи, РХБЗ, реактивной артиллерии, армейской авиации, инженерную, транспортную, тылового обеспечения, а также батальон военной полиции. Некоторые АК являются многонациональными, то есть в них нет одной доминирующей страны. Штаб корпуса включает в мирное время 360–450 военнослужащих, представляющих не менее пяти стран альянса.

«Базовыми» корпусами быстрого реагирования стали Объединенный АК БР НАТО, «Еврокорпус» (созданный в рамках Западноевропейского союза, а не НАТО), германо-голландский, итальянский (создан на базе СБР Италии), турецкий (создан на базе третьего АК Турции) и испанский корпуса. В перспективе предполагается использовать в качестве «базовых» также французский, польский, греческий и германо-датско-польский корпуса, однако их степень готовности к выполнению этой роли до сих пор считается недостаточной.

Объединенный АК БР НАТО был задействован в Боснии и Герцеговине в 1995 году и в Косово в 1999-м. Его штаб организовывал ввод и развертывание войск в зону конфликта и руководство ими. В дальнейшем управление передавалось другим органам НАТО и ЕС. Изначально он включал первую бронетанковую и третью мотопехотную дивизии Великобритании, первую бртд США, седьмую тд ФРГ, мд «Акуи» Италии, вторую мпд Греции, первую мд Турции, СБР Испании. Итальянская, греческая и турецкая дивизии сейчас расформированы.

По сути, лишь ОАК БР НАТО имеет практический боевой опыт. С весны 2003 года штабы других корпусов (первым был германо-голландский) на ротационной основе (по шесть месяцев) руководят силами альянса в Афганистане. Следует подчеркнуть, что речь идет именно о штабах, а не о частях и подразделениях, входящих в состав АК БР.

В 2003 году были формально созданы Силы первоочередного взаимодействия (Response Forces) НАТО. По ротации (на срок шесть месяцев) за формирование их сухопутного компонента отвечают штабы АК БР. СПЗ решают задачи ведения самостоятельных боевых действий, проведения операций по урегулированию кризисов и гуманитарных операций, обеспечения развертывания более крупных группировок, противодействия терроризму и распространению ОМП и т.д. Они заменили недолго просуществовавшие Силы немедленного реагирования, которые в отличие от СПЗ имели постоянный состав. Предполагается, что СПЗ должны перебрасываться в район кризиса на первоначальном этапе операции. При необходимости они должны становиться основой для развертывания более крупных группировок. Наиболее вероятными районами их действий назывались Афганистан, Балканы, Палестина, Ирак, Африка, однако нигде они в реальности до сих пор задействованы не были.

Силами непосредственного задействования поочередно руководят все три Оперативных командования ОВС НАТО («Север», «Запад», «Юг»). Штаб СПЗ должен развертываться за 5–30 суток. Сухопутный компонент СПЗ включает одну бригаду, в которую входят 2–3 мотопехотных, 1–2 десантных батальона, батальоны инженерный, связи и РХБЗ (как было сказано выше, за формирование этой бригады отвечает штаб одного из АК БР). Авиационный компонент может включать 5–7 истребительных эскадрилий, способных совершить не менее 200 вылетов в сутки. В состав морского компонента СПЗ были переданы постоянные соединения ВМС НАТО в Атлантике и Средиземном море (каждое включает по 6–10 эсминцев и фрегатов и один танкер) и постоянные соединения минно-тральных сил на Севере и Юге (по 7 тральщиков).

УСПЕХИ ТОЛЬКО НА УЧЕНИЯХ

Еще одной концепцией НАТО является концепция Многонациональных оперативных сил, которая подразумевает участие в операциях альянса стран, в него не входящих, а также проведение некоторых операций под руководством ЕС. Ответственность за подготовку и проведение операций МНОС возлагается на верховного главнокомандующего ОВС НАТО. За развертывание штабов МНОС отвечают штабы всех трех ОК ОВС НАТО. Штаб группировки МНОС включает штабы трех видов ВС, спецопераций и психологических операций. Развертывается такой штаб за 40 суток. На развертывание всей группировки численностью не менее 50 тыс. человек может уйти более 90 суток.

Штаб сухопутного компонента группировки МНОС создается на базе штаба одного из АК БР, морского – на базе штаба ВМС Великобритании, Италии или Испании, авиационного – на базе штабов Объединенных ВВС НАТО «Север» или «Юг» либо штаба ВВС одной из стран.

Хотя сегодня созданию и применению МНОС в НАТО уделяется максимум внимания, их эффективность пока неочевидна. Например, они практически никак не проявили себя в Афганистане. Как было сказано выше, штабы армейских корпусов быстрого развертывания руководят силами НАТО в этой стране, но сами силы в операции не задействуются (те контингенты, которые направляются в Афганистан, никак напрямую не связаны с СБР и СПЗ). Кроме того, вообще боеспособность натовских сил в Афганистане крайне невелика. С талибами воюет почти исключительно американский контингент, действующий вне рамок НАТО. А ведь именно операции типа афганской рассматриваются командованием альянса как типичные для применения в них МНОС.

Пока успехи «быстрого развертывания» и «первоочередного задействования» имеют место в основном на ежегодных учениях. Можно отметить, что сухопутные силы СПЗ, мягко говоря, не велики и вести серьезные боевые действия просто не способны. Постепенно расформировываются соединения (в первую очередь дивизии), входившие в состав АК БР в период их создания, что снижает боевой потенциал этих корпусов.

Показательно, что в середине февраля нынешнего года министр обороны Великобритании Джон Хаттон предложил создать при НАТО постоянные ВС численностью 3 тыс. человек. Хаттон подчеркнул, что формирование постоянных вооруженных сил альянса связано с определенными сложностями и займет длительный период времени. Он предположил, что эта мера поможет сдвинуть с мертвой точки и создание СПЗ, поскольку данный процесс до сих пор тормозится разногласиями между странами-участниками. Фактически это признание того, что вся натовская концепция МНОС существует почти исключительно на бумаге. И даже трехтысячный контингент (по сути, усиленный полк!) сформировать будет крайне сложно.

Возможно, это является одной из причин того, что начинают возникать разного рода альтернативные проекты, в первую очередь европейский. Кроме того, постепенное превращение Евросоюза в подобие конфедеративного государства естественным образом ставит вопрос о формировании единой военной политики и создании общих ВС.

ЕВРОПЕЙСКИЙ ПРОЕКТ

По инициативе Франции и Германии в начале 1990-х годов был создан «Еврокорпус», который первоначально включал бртд Франции, десятую тд ФРГ, первую мд Испании, первую мд Бельгии, франко-германскую мпбр, роту из Люксембурга (в настоящее время французская и бельгийская дивизии расформированы). Командование корпуса меняется между представителями входящих в него стран по ротации. «Еврокорпус» может находиться в подчинении как НАТО (где включен в число АК БР), так и ЕС. В течение полугода штаб корпуса руководил операцией КФОР в Косово.

В 1992 году была принята Петерсбергская декларация, в которой европейцы провозгласили намерение независимо от НАТО «решать гуманитарные, спасательные и миротворческие задачи, направлять воинские контингенты для урегулирования кризисов, в том числе путем принуждения к миру». В 1999 году состоялось подписание Хельсинкской декларации об основных параметрах военного строительства ЕС. Появились Военный комитет и Военный штаб ЕС, была разработана концепция боевых тактических групп. К 2008 году их предполагалось иметь 13 (затем было принято решение увеличить их число до 18 с продлением срока формирования до конца 2010 года) по 1,5–2,5 тыс. человек в каждой. Они должны обладать способностью за 5–15 суток перебрасываться в район кризиса, находящийся за пределами ЕС, и автономно действовать там месяц. Каждая группа может включать четыре (мото)пехотные и одну танковую роту, батарею полевой артиллерии, подразделения боевого и тылового обеспечения, представляя собой таким образом усиленный батальон. Предполагается, что боевым группам придется действовать в сложных природно-климатических условиях. Наличие мандата ООН желательно, но необязательно.

Франция, Италия, Испания, Великобритания и Швеция обязаны сформировать по одной мононациональной боевой группе, все остальные группы должны быть многонациональными, причем большинство из них сформирует та же «большая пятерка». Так, французам предлагается возглавить, кроме своей мононациональной, еще две группы: в одну из них должны войти также бельгийские подразделения, во вторую – бельгийские, немецкие, испанские и люксембургские. Итальянцы встанут во главе сразу трех многонациональных групп: в одну войдут также румыны и турки (хотя Турция не входит в ЕС!), в другую – венгры и словенцы, в третью – испанцы, греки и португальцы. Также две многонациональные группы возглавят немцы: в одну войдут подразделения из Голландии и Финляндии, во вторую – из Чехии и Австрии. Испанцы возглавят группу, которую также составят немцы, французы и португальцы. Кроме того, предполагается сформировать единственную морскую (амфибийную) боевую группу, включающую четыре испанских и три итальянских десантных корабля. Британцы сформируют группу, совместную с голландцами.

Шведы возглавят Северную боевую группу, которую можно более подробно рассмотреть в качестве примера. Ее численность должна составить около 2,5 тыс. человек. 80% личного состава, почти все боевые силы и штаб группы обеспечивает Швеция. Финляндия дает 200 человек: минометный взвод, картографов, силы РХБЗ. Норвегия (150 человек) и Ирландия (80) обещают медицинское обеспечение. Наконец, эстонцы предоставляют два взвода (45–50 человек), в задачу которых будет входить обеспечение охраны и безопасности.

Состав Северной боевой группы довольно примечателен. Все остальные группы по своему составу являются полностью или почти полностью натовскими. То есть страны, подразделения которых входят в состав групп, – члены Североатлантического альянса. При этом задачи они должны выполнять независимо от НАТО, что заведомо создает возможность конфликтов между этими двумя структурами. Что касается Северной группы, то Норвегия, член НАТО, не входит в Евросоюз. Это единственная страна – не член ЕС, которую пригласили к формированию европейских боевых групп (второй может стать Турция). Швеция, Финляндия и Ирландия – члены ЕС, не входящие в НАТО. И только Эстония осуществляет «смычку», поскольку входит и в НАТО, и в ЕС.

Помимо «большой пятерки» боевые группы должны сформировать Греция (совместно с Кипром, Болгарией и Румынией), Чехия (совместно со Словакией) и Польша (под ее командование должны поступить подразделения из Германии, Словакии, Латвии и Литвы). Недавно было объявлено о создании Веймарской группы под руководством Польши с включением подразделений из Германии и Франции.

ДЛЯ ВОЙНЫ НЕ ПРЕДУСМОТРЕНЫ

Вполне очевидно, что цель формирования боевых групп – чисто политическая. ЕС хочет играть самостоятельную роль в мировых делах. При этом, как показывает практика участия европейских стран в операциях НАТО, боеспособность их ВС очень низка. Они полностью зависят от США в плане средств боевого обеспечения (разведки, связи, управления, РЭБ, тылового снабжения, возможностей дозаправки самолетов в воздухе) и глобальных перебросок, при этом имеют крайне ограниченные возможности по применению высокоточного оружия (здесь тоже почти полностью зависят от американцев).

Самое же главное в том, что европейцы категорически не готовы всерьез воевать. Чувствительность к потерям в европейских армиях достигла таких масштабов, что их все труднее становится считать армиями вообще. Дополнительно усложняет ведение совместных операций (это относится к контингентам как ЕС, так и НАТО) необходимость политических согласований с руководством ряда европейских стран, а также разного рода ограничения, накладываемые политиками на своих военнослужащих. Количество и характер данных ограничений оказываются разными для подразделений разных стран, причем часто они таковы, что воевать при их соблюдении не представляется возможным. Именно эти причины, как уже говорилось, тормозят процесс создания СПЗ НАТО.

Сам по себе планируемый состав боевых групп подтверждает тот факт, что участие их в войне не предусмотрено. Просто потому, что одним батальоном много не навоюешь. Тем более если предполагаются автономные действия в течение целого месяца. В «нормальном» бою батальон вряд ли сможет автономно провоевать больше часа. Таким образом, единственным потенциальным противником боевых групп мыслятся, очевидно, крайне слабые и малочисленные вооруженные формирования, не имеющие никакого вооружения, кроме легкого стрелкового. Соответственно единственный возможный ТВД – наиболее слаборазвитые страны Азии и Африки, где нет даже сколько-нибудь серьезных партизанско-террористических формирований.

Это подтвердила операция ЕС в Демократической Республике Конго (бывшем Заире), проведенная в мае–декабре 2006 года с целью обеспечения порядка во время парламентских и президентских выборов. Численность контингента ЕС составила 2600 человек (ровно половину дала Франция, еще 760 – Германия), из коих всего 1200 находились в Киншасе (столице ДРК), остальные – в соседнем Габоне и на борту немецкого транспорта «Берлин». Фактически для формирования всего одной боевой группы было задействовано 18 стран! Основной причиной быстрого прекращения операции стало нежелание большинства стран-участниц ее продлевать, хотя в боях европейцам участвовать не пришлось.

КАКОВА ОРГАНИЗАЦИЯ…

Таким образом, все оперативные компоненты ВС НАТО и ЕС пока очень сильно напоминают «бумажных тигров». Теперь Россия решила дать «достойный ответ», создавая аналогичного «тигра» в рамках ОДКБ.

Организация Договора о коллективной безопасности, напомню, была создана 15 мая 1992 года. Изначально в нее вошли Россия, Армения, Казахстан, Киргизия, Таджикистан и Узбекистан. В 1993 году к ОДКБ присоединились Азербайджан, Грузия и Белоруссия. В 1999-м Азербайджан, Грузия и Узбекистан покинули организацию, последний, однако, в 2006 году в нее вернулся (возможно, скоро выйдет снова). Именно эти входы и выходы были единственными реальными событиями в жизни ОДКБ.

Страны, входящие сегодня в ОДКБ, имеют чрезвычайно разные взгляды на цели и задачи организации. Россия видит в ней один из рудиментов СССР, которые в Кремле очень сильно ценят по соображениям чисто психологического характера. Кроме того, Москва может рассматривать территории своих союзников как своеобразное предполье на трех важнейших стратегических направлениях. Со своей стороны, союзники РФ рассматривают Россию как страну, которая будет за них (точнее, вместо них) воевать не только в случае внешней агрессии, но и в случае внутренних конфликтов (насколько это нужно самой России – никого не волнует).

Для Белоруссии единственный возможный потенциальный противник (как с политической, так и с географической точек зрения) – страны НАТО (правда, в последнее время Минск активно заигрывает с Европой). У Армении – Турция (с Азербайджаном армяне пока справятся и без помощи ОДКБ), которая, конечно, член НАТО, но в данном случае справедливо рассматривается в Ереване как отдельная от блока сущность. С остальными странами этого альянса Армения не то что воевать, но хоть как-то ссориться не имеет ни малейшего желания.

То же самое можно сказать про Казахстан, Киргизию и Таджикистан, только вместо Турции у них Китай, исламские террористы и, откровенно говоря, Узбекистан. Астана и Ташкент с момента распада СССР находятся в состоянии глухой конфронтации по поводу того, кто главный в Центральной Азии. Киргизия и Таджикистан просто боятся мощного соседа с быстрорастущим населением, которые воздействует на эти маленькие и слабые страны через узбекское этническое меньшинство. Наконец, для самого Узбекистана главным врагом после Андижана стали США, в меньшей степени – исламский терроризм. Правда, в последнее время отношения Ташкента с Западом стали восстанавливаться, а с Москвой – охлаждаться.

Черное и Каспийское моря делят территорию стран ОДКБ на три изолированных стратегических направления: Европейское (Россия и Белоруссия), Кавказское (Россия и Армения) и Центрально-Азиатское (Россия, Казахстан, Узбекистан, Киргизия, Таджикистан). Как несложно заметить, на двух из трех направлений помимо России имеется всего по одной стране. А потому можно ли себе представить солдат из стран Центральной Азии, защищающих Белоруссию от НАТО или Армению от Турции? Это невозможно ни по политическим (несовпадение интересов), ни по чисто военным (слабость боевого потенциала) соображениям.
Впрочем, Армения и Белоруссия также не будут взаимно друг друга защищать. И ни та, ни другая уж точно не отправят солдат в Центральную Азию. Лукашенко регулярно сообщает гражданам своей страны, что одна из главных его заслуг перед ними состоит в том, что белорусские мальчики за пределами страны не воюют. И он вдруг отправит этих мальчиков спасать армян от турок (что ему турки?), а государства Центральной Азии от талибов (что ему талибы?) или тем более от Китая (который провозглашен главным геополитическим союзником Минска)?

Таким образом, для обеспечения обороны на Европейском и Кавказском направлениях России более чем достаточно двусторонних соглашений о совместной обороне с Белоруссией и Арменией, ОДКБ в данном случае не просто не нужен, но прямо обременителен, поскольку создает почву для конфликтов между входящими в него странами. Лишь на Центрально-Азиатском направлении действительно имеет смысл создавать коллективную военную организацию. Но и в этом случае России желательно определиться с собственными интересами. В конце концов пора уйти от сложившейся в СНГ практики, когда у России только обязанности, а у остальных – только права. И когда Россия платит всегда и за все, а остальным даже не приходит в голову, что и они хоть когда-нибудь хоть за что-нибудь тоже должны платить.

Тем не менее пока эта ситуация не меняется, даже наоборот. Страны ОДКБ явно рассчитывают получать российскую военную технику по внутрироссийским ценам. Вклад их в создаваемые (точнее, декларированные) КСОР будет при этом, мягко говоря, невелик. Если РФ выделяет для них воздушно-десантную дивизию и десантно-штурмовую бригаду (8–10 тыс. человек), то лишь Казахстан даст нечто осязаемое (десантно-штурмовую бригаду, примерно 3 тыс. человек). Белоруссия, Армения, Таджикистан и Киргизия выделят по одному батальону (то есть человек по 300, причем белорусы, как было сказано выше, воевать за пределами страны не имеют права), а Узбекистан – вообще ничего.

Судя по потенциалу, КСОР могут быть применены в единственном варианте – подавление внутренних выступлений против режима в одной из стран – участниц ОДКБ. Следовательно, Россия за свои деньги выступит в качестве регионального жандарма. Ни на что большее мощи КСОР просто не хватит. В этом плане Силы оперативного реагирования ОДКБ действительно сопоставимы с натовскими, хотя формальному потенциалу СБР НАТО (шесть корпусов только в сухопутных войсках), разумеется, уступают в разы. И, видимо, еще в одном аспекте СОР ОДКБ будут похожи на свои западные аналоги: любая попытка их реального применения утонет в согласованиях между политическим руководством стран-участниц.

Истинная цена ОДКБ уже была продемонстрирована во время войны в Южной Осетии. Наши «союзники» не то что не пришли на помощь, но до сих пор не признали независимость Абхазии и Южной Осетии. Даже вялую, чисто декларативную словесную поддержку Москве пришлось из них буквально выбивать. Кремль просто тратит огромные деньги, чтобы тешить свои психологические комплексы советского происхождения. Хорошо если цена так и ограничится деньгами и не понадобится приплачивать еще и жизнями наших военнослужащих за кого-нибудь из «союзников», который для России не сделает никогда и ничего.

Александр Храмчихин, Независимое военное обозрение