Flot3000

Заведующий отделом Института политического и военного анализа Александр Храмчихин рассказал газете ВЗГЛЯД, кого считает виноватым в провале «Булавы»
Роскосмос объявил об увольнении директора и по совместительству главного конструктора Московского института теплотехники Юрия Соломонова. Именно он вел один из самых амбициозных проектов российской оборонки – разработку стратегической ракеты морского базирования «Булава». Заведующий аналитическим отделом Института политического и военного анализа Александр Храмчихин рассказал газете ВЗГЛЯД, что стоит за отставкой и как это отразится на безопасности страны.

– Александр Анатольевич, официально причины отставки Юрия Соломонова не называются. Но эксперты связывают ее с недавним провальным пуском «Булавы». Вы согласны с этой версией?

– Я бы сказал, что у человека, может быть, проснулась совесть, только уже слишком поздно. Трудно сказать, чья это инициатива, не исключено, что Соломонову посоветовали это сделать. Но, скорее всего, он сам понял, что дело совсем плохо. Может быть, речь зайдет и об уголовной ответственности, что было бы на самом деле совершенно справедливо и правильно.

– Однако десять прошедших до этого пусков тоже не внушали оптимизма. Почему решение было принято именно сейчас?

– Когда-то всему наступает предел, какой-то раз оказывается последним. Возможно, Соломонов, будучи конструктором, лучше всех понимает истинную ситуацию. Видимо, до последнего он надеялся, что все-таки что-нибудь получится.

Это изначально был провальный проект, потому что сама концепция унификации сухопутной и морской ракеты была порочной, даже американцы такого никогда не делали при всем их стремлении к экономии. Таких прецедентов не было ни у кого и никогда. Морские и сухопутные ракеты живут в совершенно разных условиях, особенно разнятся у них условия старта. Из морской ракеты сухопутную, наверное, сделать можно, а вот обратно – вряд ли кому-нибудь удастся.

– То есть перспективы российских стратегических ядерных сил вы оцениваете пессимистично?

– Перспективы, на мой взгляд, ужасны. Самое страшное заключается в том, что под несуществующую ракету строятся три лодки, и совершенно непонятно, что теперь с ними делать. Получается, все это грандиозная афера и авантюра, за которую надо сажать, и очень многих.

С военной точки зрения я не знаю, чем теперь будут заменять «Булаву». Ракета-то есть – это «Синева» (РСМ-54, – но лодки, которые под нее существуют, достаточно устарели, и лет за 10–15 их придется списать, потому что они физически выработают свой ресурс. Получается, что надо опять строить новые лодки. Другого варианта я не вижу.

– Так что же сейчас будет с лодками, заложенными под «Булаву»?

– Переделать эти лодки под новую ракету будет сопоставимо по цене с постройкой новой лодки. Создать под них ракету можно, но тогда возникает дикая задача: подогнать совершенно новую ракету под параметры ракеты не получившейся. Решить, наверное, можно любую задачу, но это очень сильно все усложняет.

– Как вы полагаете, работы над проектом «Булава» будут свернуты или следует готовиться к новым пускам?

– В нашей стране, где поведение руководства абсолютно иррационально, ожидать можно абсолютно всего. Может состояться еще сколько угодно пусков, хотя уже и так все понятно.

– Какие конкретные проблемы могли привести к провалу испытаний?

– Есть чисто технологические проблемы, объясняемые общей деградацией нашего ВПК, которая причем очень быстро усугубляется.

Здесь очень много виновных. Виновно и политическое руководство, которое выбрало такую концепцию, и, конечно, виновно руководство института теплотехники, которое ее «пробило». Потому что они были обязаны понимать, что у них ничего не получится. Похоже, они надеялись «на авось», но за то, что они надеялись, я очень надеюсь, хоть кто-нибудь из них сядет.

– Чем провал проекта «Булава» может быть чреват с точки зрения безопасности страны?

– В системном плане ситуация до такой степени катастрофична, что провал «Булавы» ничего нового уже не добавляет. У нас происходит ликвидация Вооруженных сил, в том числе и стратегических ядерных.

Собственно говоря, даже если бы все прошло успешно, одна отдельная – даже самая удачная – система такую ситуацию спасти не может. Провал имеет общий системный характер, и один частный провал принципиально дела не меняет. Хотя этот провал стоил развитию оборонных технологий много лет и очень много денег. Из-за того, что время было потрачено на провальный проект, наше отставание в технологическом плане увеличилось лет на десять.

В сложившейся ситуации единственный мыслимый, на мой взгляд, вариант – это развивать «Синеву» и, по всей видимости, строить подлодки под нее.

– У вас есть предположения о том, кто может сменить Соломонова на посту директора?

- Кто станет гендиректором, не знаю, но не исключено, что разработкой ракеты в принципе займется другой институт, хотя для другого института естественнее делать свою ракету. Институт теплотехники всегда занимался сухопутными ракетами. Морскими должно однозначно Миасское КБ. А специалисты МИТ не должны больше лезть не в свое дело. Каждый должен делать то, что умеет делать. Кроме Миасского КБ я не вижу других вариантов. Но такие решения принимаются руководством страны. Можно или нет ожидать такого решения, трудно сказать. То же самое касается и ответственности виновных.

Напомним, более половины из 11 зачетных пусков «Булавы» завершились неудачно.

Последний пуск, совершенный 15 июля с тяжелого атомного ракетного крейсера стратегического назначения «Дмитрий Донской» из акватории Белого моря, прошел неудачно: из-за нештатного срабатывания первой ступени ракета самоликвидировалась. Сразу после этого Министерство обороны создало комиссию по расследованию причин самоликвидации. А эксперты начали высказывать сомнения в целесообразности продолжения испытаний.

Межконтинентальная баллистическая ракета морского базирования Р30 3М30 «Булава-30» (в международных договорах используется название РСМ-56, по классификации НАТО – SS-NX-30), как заявляли разработчики, может нести до 10 ядерных блоков индивидуального наведения мощностью до 150 килотонн каждый. Радиус действия «Булавы» 8 тыс. километров.

Роман Крецул,Взгляд