Flot3000

В российской оборонке работают больше 1,5 млн человек. Как на них отразился финансовый кризис?

Об этом в интервью "РГ" рассказал председатель Военно-промышленной комиссии при правительстве РФ, вице-премьер Сергей Иванов.

Как удержать кадры

Российская газета: Недавно Военно-промышленная комиссия обсуждала проблему сохранения кадров в оборонке. Кругом твердят о безработице, а тут - разговор о серьезном дефиците специалистов.

Сергей Иванов: Проблема с рабочими кадрами в оборонке стоит острее, чем с инженерно-техническим персоналом. Наверное, вы слышали, что самых квалифицированных сварщиков с Севмашпредприятия охотно приглашают на работу в Швецию, Норвегию, Германию. И они туда уезжают. Я их не осуждаю, это нормально. Но в итоге на многих оборонных предприятиях России работать просто некому.

РГ: А работник на оборонном предприятии сегодня зарабатывает прилично?

Иванов: Если речь идет о специалисте высокой квалификации, не просто прилично, а очень достойно. Сейчас идет серьезное переоснащение предприятий ОПК. За границей закупают современные станки, к которым человека со средним образованием просто нельзя ставить. Взять, к примеру, авиационное производственное объединение в Комсомольске-на-Амуре. Сегодня там могут работать как минимум выпускники техникумов. Да и то после специальных курсов. Зато таким рабочим директора готовы платить под 100 тысяч рублей в месяц. И квартиры дают.

Что делается для закрепления кадров в оборонке? Прежде всего специалистов с высшим образованием оборонные холдинги целенаправленно готовят в вузах. Под заказ этих предприятий даже пишут специальные образовательные программы. Зато выпускников после учебы не надо переучивать, а молодым специалистам не нужно искать работу.

Есть стимулирующие меры в виде стипендий, доплаты учащимся, скажем, за секретность, когда они допущены к таким видам работ. В подготовке квалифицированных специалистов по рабочим должностям большую поддержку оказывают губернаторы тех регионов, где сосредоточены крупные предприятия оборонки. Местные власти понимают, что без определенных социальных гарантий выпускники колледжей в области и республике не останутся. И средства, затраченные на их обучение, окажутся пущенными на ветер.

РГ: Шанс заработать на жилье у работников оборонки остался?

Иванов: Скажем точнее, у многих из них есть шанс даже не купить, а получить квартиру. Конечно, не сразу, а, скажем, после 10-15 лет работы на оборонном предприятии. Если молодые специалисты видят, что эта льгота реально действует, то они останутся на предприятии. Поэтому встает вопрос об организации ипотеки с софинансированием со стороны предприятия и об участии работников оборонных заводов в региональных жилищных программах. Такие программы в ряде областей и республик уже действуют.

Но даже если человеку будут платить не 100, а, скажем, 20 тысяч рублей в месяц, но платить стабильно, он, думаю, останется на производстве. Где-то, конечно, платят больше. Но гарантии, что через месяц-другой человека не выставят за дверь, нет. На оборонном предприятии с ним такого не случится. Вот почему стабильность в условиях кризиса превращается в очень привлекательный стимул.

РГ: Как вы относитесь к идее возвращения отсрочки от армии молодым работникам оборонных заводов?

Иванов: У россиян такой менталитет, что мы всегда проявляем нетерпение. Профессиональные отсрочки отменили совсем недавно, что позволило перейти на один год военной службы. Менять эту практику никто не собирается. Поэтому я против отмены любой профессиональной отсрочки. Стоит сделать исключение для работников ОПК, как откроется ящик Пандоры. Сельские учителя вспомнят, что они тоже пользовались отсрочкой. И пойдет, поедет. Мы вновь пойдем по пути, который у нас практиковался в 90-х годах.

РГ: Многих призывников отпугивает не сама служба, а потеря года в том возрасте, когда идет профессиональное становление.

Иванов: С министерством обороны давно существует договоренность, что, к примеру, молодого рабочего авиационного предприятия направляют служить в ВВС. Понятно, что пилотировать самолет он не будет, но станет служить на аэродроме. Это даст возможность сохранить, а, возможно, даже улучшить свои профессиональные навыки. Рабочий с судостроительного завода идет на флот и так далее. В любом случае год службы - это не два, и за такое время человек профессиональных навыков, думаю, не утратит.

Практика показывает, что предыдущая система, когда действовали так называемые профессиональные отсрочки, давала богатую почву для коррупции. Понятно, кто и с какой целью составлял списки, скажем, на 5 тысяч "очень талантливых" парней, которым нельзя идти в армию. Повторюсь, это была коррупция в чистом виде. Если мы хотим ее возвращения в призывную сферу, тогда надо опять вводить профессиональные отсрочки. Лично я категорически против этого.
Зачем нужен длинный контракт

РГ: Для работников оборонных предприятий сегодня особенно важна уверенность, что завтра им не грозит увольнение. Такую уверенность дают так называемые длинные контракты.

Иванов: Еще несколько лет назад такого понятия, как "длинный контракт", вообще не существовало. Предприятия получали кредиты максимум на год. Нам удалось убедить минфин, что заключение длительных контрактов - это прямая экономия средств. И доказать это на практике. Последние два года долгие контракты на продукцию с длительным сроком изготовления используются. Они и прописаны законодательно, и действуют на практике. Но далеко не на всю оборонку. Доля таких контрактов - 5-10 процентов.

Финансирование работ с частичным авансированием последующих годов должно сопровождаться обязательной проверкой выполнения предприятием своих обязательств по контракту. Лучше всего это делать по этапам, скажем, каждые полгода. Если обязательства строго выполняются, то выдача денег наперед, в том числе с переходом на следующий финансовый год, вполне оправданна.

Для чего нужны эти средства? Для того, чтобы предприятие могло заранее купить комплектующие и сырье. Если, скажем, такая сделка была намечена на ноябрь, а вы перенесли ее на март, то можно заранее сказать: предприятие серьезно сэкономит. Оно заранее приобрело сырье на 10 будущих ракет и сможет гарантированно выпустить в срок. А если оборонщики отнесли покупку на потом и цены на сырье за это время поднялись, денег хватит уже не на 10, а только на 5 ракет.

Этот узел мы уже практически развязали, и хотелось бы, чтобы таких контрактов стало больше. Но в то же время здесь нужен механизм жесточайшего контроля. Просто так кредитовать предприятие, не спрашивая с него результатов, нельзя. Это граничит с преступлением.

РГ: В каких отраслях оборонки уже прижились длинные контракты?

Иванов: В ракетно-космической, авиационной и судостроительной.

РГ: В последние годы в России создавали крупные оборонные холдинги. В условиях кризиса им легче или труднее выживать?

Иванов: Конечно, выживать в составе крупных интегрированных структур гораздо легче. Если бы их у нас не было, я, честно признаюсь, не представляю, как оборонка действовала бы в условиях кризиса. Мы создали несколько интегрированных структур: в атомной отрасли - госкорпорацию, в ракетно-космической - там их несколько в составе Роскосмоса, в авиастроении - Объединенная авиастроительная корпорация, в судостроении - Объединенная судостроительная корпорация, в создании средств ПВО - на базе концерна "Алмаз-Антей", в производстве тактического ракетного вооружения и вертолетов. Но главное достижение, конечно, связано с появлением корпорации "Ростехнологии", где будет 22 крупных холдинга по направлениям: оптика и электроника, стрелковое оружие и так далее.

На подходе создание еще нескольких интегрированных структур. Это позволяет не "размазывать" средства поддержки и развития по тысячам оборонных предприятий, а перечислять их крупным интегрированным структурам. И с них же потом спрашивать за эффективность расходования средств. Государство не может вторгаться в производственный процесс огромного количества структур и руководить ими. С точки зрения менеджмента и управления гораздо проще работать с небольшим количеством организаций.

Кроме того, у этих структур появляется возможность маневра средствами. Если один холдинг в интегрированной структуре работает с большей эффективностью, а другой - с меньшей, то не надо принимать решение на уровне правительства. Приняли корпоративное решение - и перебросили куда надо средства. Это многократно повышает скорость управления.

Мировой опыт подсказывает, что производство серьезной оборонной продукции - ракет, самолетов, подводных лодок - должно идти без внутренней конкуренции. Речь, разумеется, о конечной продукции. Но в кооперации второго и третьего уровня конкуренция должна быть. В том же двигателестроении желательно сохранить конкуренцию. И она у нас есть. Применительно к авиадвигателям - между московским "Салютом" и рыбинским "Сатурном". Это нормально.

К 2010 году мы планируем создать в оборонке не более 50-60 интегрированных структур по производству основных видов вооружения и военной техники.

РГ: Россия неплохо зарабатывает на торговле оружием. Поможет ли эта статья доходов с наименьшими потерями выйти из кризиса?

Иванов: Я бы не связывал данный вопрос с экономической ситуацией в стране в целом. Но с точки зрения оборонно-промышленного комплекса это, конечно, очень важный сегмент. Начнем с того, что торговля оружием всегда имеет политический аспект. Борьба за рынки вооружения очень жесткая, и там используются любые мыслимые и немыслимые приемы против конкурентов.

К примеру, нас упрекают в наращивании оружейных поставок на Ближний Восток. Но еще надо посмотреть, какие арсеналы туда переправляют те же американцы - их объемы в разы больше наших.

В последние годы экспорт российской высокотехнологичной продукции машиностроения - ведь можно и так назвать эту сферу - растет. А в условиях кризиса для предприятий ОПК он становится еще выгодней. Поэтому я думаю, что нашим оборонным предприятиям надо активнее бороться за контракты и экспортные поставки.

Однако пускать этот процесс на самотек нельзя. Поэтому его контролируют и регулируют соответствующие государственные органы. Берутся во внимание не только экономические, но и внешнеполитические аспекты, а также мнение военных.

 Про Украину

РГ: Недавно президент издал указ о запрещении военного и военно-технического сотрудничества с Грузией. В документе предусмотрены жесткие санкции, в том числе по отношению к странам, которые вооружают режим Саакашвили. Не секрет, что Украина входит в их число. Как это может отразиться на наших оборонно-промышленных связях с соседями?

Иванов: С рядом стран мы готовы абсолютно безболезненно прервать все военно-технические контакты. Но с Украиной ситуация сложней. Мы продолжаем зависеть друг от друга, поскольку российско-украинская кооперация в оборонке сложилась еще в советские годы. Но еще до грузинской агрессии был принят ряд мер, направленных на прекращение промышленного и военно-технического сотрудничества с Украиной. Это неизбежный процесс, так как мы видим, к чему идет дело у соседей. Мы не можем рисковать, особенно учитывая стремление украинского руководства вступить в НАТО.

Однако разорвать одномоментно связи мы не стремимся и не можем. Для того чтобы создать импортозамещающее производство, например, выпуск двигателей для наших вертолетов, которые сегодня из российских компонентов собирают на Украине, требуется время. Хотя работа такая идет, могу вас в этом заверить. Мы еще какой-то период будем получать из Украины и судовые двигатели. До тех пор, пока на во ору жении Российской армии будут стоять ракеты СС-18 и самолеты семейства Ан, будут существовать и связи с конструкторским бюро Антонова и КБ "Южмаша". Нельзя забывать, что права на интеллектуальную собственность по таким ракетам и таким самолетам по закону принадлежат украинцам.

Полностью не зависеть от Украины мы сможем, когда окончательно перевооружим РВСН и ВВС отечественным оружием и техникой. У ракетчиков такое переоснащение идет, в авиации тоже, причем семимильными шагами. А вообще все основные виды вооружения и военной техники, конечно, должны быть российского производства. Что, впрочем, не значит, что когда-то мы вообще ничего не будем закупать на Украине.

Юрий Гаврилов, Российская газета