Flot3000

А. ВЕНЕДИКТОВ: Спасибо, господин президент, что принимаете нас. Это очень важно для нас, что Вы согласились дать интервью на русском языке, потому что я знаю, что, как правило, президенты, даже зная язык, предпочитают говорить на языке своей страны. Для Вас это важно – говорить на русском языке с российской аудиторией?

В. ЮЩЕНКО: Важно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А почему?

В. ЮЩЕНКО: Это уважение к аудитории.

А. ВЕНЕДИКТОВ: В этой связи вопрос номер один. Сейчас модно говорить о перезагрузке отношений. Мы знаем, что президент Медведев, президент Обама объявили об этой перезагрузке, они встречались вчера в Лондоне. Что происходит с российско-украинскими отношениями? Не пора ли заняться и нам с вами перезагрузкой?

В. ЮЩЕНКО: Если краткий ответ давать, то давно пора. Все ощущают, что в ряде сфер, если не в многих сферах, есть обстоятельства, которые надо серьёзно улучшить. Факт очевидный. С другой стороны, если говорить об украинской стороне, мы никогда не формировали дефицит воли для того, чтобы эти контакты поддерживать, развивать. Две страны, народы-соседи. Глупо иметь плохие отношения. Глупо.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Около 57% россиян по последним опросам считают Украину недружественным государством. Именно государством. Не народ, а государство. Может быть в этом есть часть и нашей, российской вины, и пропаганды нашей. Но ведь есть ответственность украинской стороны. Не на пустом же месте возникает такое отношение.

В. ЮЩЕНКО: Вы знаете, я буду искренне говорить, потому что с моего кабинета не исходит ни одного тезиса, который был ставил цель натянуть отношения в том или ином вопросе. Это абсурдно, это глупо. Жаль время тратить. Поэтому я Вас уверяю, что ни в коем случае это не может быть политикой украинского государства и украинской власти.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я обратил внимание, что, выступая в Верховной Раде, я видел по телевизору лозунг «Орден русофобу номер один» Вам. Это ваши депутаты повесили, надо сказать, не российские.

В. ЮЩЕНКО: Нет, это не наши депутаты. Это пятая колонна, которая никогда не имела корней национальных. И конечно, она педалирует, спекулирует этими отношениями. Я не думаю, что на эту аудиторию вообще надо ставить какой-то ориентир. Я говорю о той партии, которая называется коммунистической, которую сложно называть украинской коммунистической партией. Здесь много сложностей, я не хочу в эти вещи вникать, потому что за этими людьми, убеждён, что есть люди, у которых искреннее сердце, которые верят утопизму, с которым они жили, и этих людей так же надо уважать.

Но скорее всего, когда мы говорим о проблеме наших двусторонних отношений, я думаю, что проблема не в нас. Я думаю, что далее я буду говорить очень сложные тезисы для Вашего восприятия, для российской стороны, но действительно я буду говорить искренне. Суть моей позиции по данному вопросу. Нам надо забыть плач по прошлому. Нам надо почувствовать, что Украина и Россия сегодня два независимых народа, свободных народа, за которыми стоят такие же независимые государства, причём, равные, суверенные. Причём, когда вопрос суверенитета ещё юный, мы говорим о 17-летнем периоде, особенно украинского суверенитета, потому что к этому суверенитету Украина шла сотни лет, и возможна определённая гиперболизация некоторых чувств. Но, всё-таки, этот период очень важен для страны.

Когда становятся те атрибуты, которые десятками или сотнями лет были потеряны. И как важно здесь иметь друга. Друга, который тебе подаёт руки и говорит: «Мы не просто твои соседи, мы первая страна, которая заинтересована в суверенитете, в независимости, в развитии, в демократизации страны. Мы локоть к локтю будем вместе идти». Расстаться с прошлым очень сложно. Тем более, мы говорим и в числовом измерении. Есть поколения, которые восприняли с молоком матери одну идеологию и они с ней не расстанутся. Их надо уважать. Другими словами, расставание с прошлым, формирование суверенитетов – очень сложный вопрос. Очень сложный вопрос.

Для России он непонятен в том смысле, что Россия всегда была империей. В России получалась суверенная карта, в имперском понимании этого слова. Ставить вопрос о значении русского языка, я думаю, что нужно, но это не так актуально, как, например, если мы ставим вопрос в Украине об украинском языке, или мы говорим о духовности, об этике, об истории, о традиции, о системе власти, управлении. Вы знаете, мы всё это создаём как в первом классе, потому что за 17 лет, извините, мы своих детей ещё не можем воспитать, за 17 лет. Но мы говорим о государстве, о его устройстве, о понимании нацией своих атрибутов, как научить человека относиться к своей истории, когда он мало что знал. Не потому, что он плохой, а потому, что нас этому не учили.

Нас учили другой истории. Нас учили другой традиции. И это не противопоставление. Нас приучали, что у нас не дом и не улица, что мы перекати-поле, за нами нет того стержня, который формирует гордость человека, что да, я принадлежу этому народу, этой стране. И за мной стоит большая история деда, прадеда, которую принимаю, уважаю, уважаю соседей, их историю.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Виктор Андреевич, возьмём пример. Я ехал к Вам сейчас по улице Ивана Мазепы. В этом году 300 лет Полтавской битвы. Когда Вы были в Москве…

В. ЮЩЕНКО: Да. И 370 лет со дня рождения Ивана Мазепы.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да. Вот смотрите, я помню Ваш разговор год тому назад, когда Вы встречались с нами в Москве. Вы предложили тогда президенту Путину совместно отпраздновать годовщину Полтавской битвы и ещё шведов пригласить, шведского короля, по-моему, Вы сказали. На сегодняшний день Мазепа в российской истории изменник, Пётр I – герой. Для вас Пётр I – тиран, Мазепа – национальный герой. Вы говорите забыть это. Но вот школьники, ваши дети в школе открывают учебник украинской истории, где Мазепа. И их сверстники в России, сопляки, 10-летние, открывают книгу, где Мазепа предатель, а Пётр I герой. А Вы говорите – забыть прошлое. Они помнят. У них навсегда это.

В. ЮЩЕНКО: Извините. Такая реплика не может мне принадлежать – «Забыть прошлое». Давайте разберёмся в прошлом. Если мы не даём ответов друг другу по очень таким острым моментам, нам сложно будет говорить об искренности, о завтрашнем дне, о сегодняшнем дне. Мне кажется, когда мы говорили с Вами год назад, мы говорили о другом примере. Посмотрите на отношения Украины и Польши. Боле сложных отношений, если взять за период последних 100-150 лет, в восточно-европейской истории я не думаю, что есть. Это отношение, в котором было потеряно много крови, много живых душ.

Спросите сегодня украинцев: «Кто твой друг?» Он скажет, что поляк. Спросите поляка, кто его друг? Украинец.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вы ещё не видели фильм «Тарас Бульба»?

В. ЮЩЕНКО: Нет. Ещё, к сожалению, не видел.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Там, в общем, большой дружбы не видно.

В. ЮЩЕНКО: Мы сейчас говорим о том, что история была такой, какая она есть. Но мы, то поколение, которое сегодня живёт, конечно, всё делает для того, чтобы история гирями не висела на наших ногах, чтобы не путала наши сегодняшние отношения, чтобы не забирала наше будущее. И поэтому что мы сделали с поляками? Просто пожали друг другу руки. И сказали: «Вы знаете, правда было, что со стороны Украины было принесено много неприятных моментов, которые стоили очень дорого, и другая правда – поляки принесли много острых, болючих вопросов, которые сегодня в памяти людей, проживающих на Западной Украине. Давайте подадим друг другу руки. Давайте попросим взаимно извинения».

А. ВЕНЕДИКТОВ: А почему с Россией вы это не сделали?

В. ЮЩЕНКО: Не в том плане, что это наша вина или ваша сегодняшняя вина. Дети за прадедов не отвечают. Но дети могут сделать уроки из истории прадедов и не повторять плохое.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Почему с Россией этого не сделали?

В. ЮЩЕНКО: К сожалению, это линия тех сложных вопросов. Когда я в беседе с руководством России неоднократно поднимал этот вопрос, позиция российской стороны, на мой взгляд, базируется на том, что «мы не можем отвечать за империю, мы не можем отвечать за деяния Советского Союза. Это не наша причинно-следственная связь. Это то, что нам не принадлежит». Так я, в крайнем случае, понимаю те ответы на предложения, которые многократно звучат с украинской стороны. И я убеждён, что придёт власть более мудрая с обеих сторон, которая будет готова к этому диалогу. Это не диалог унижений, это диалог силы.

И когда Вы говорите о примере и о 300-летии Полтавского боя, и когда Вы говорите о Мазепе, нельзя понять Полтавский бой, не поняв перед этим Батурино. Потому что это события, разница между которыми в 6 или 8 месяцев, когда за трое суток была сожжена столица гетманской Украины, где тысячи и тысячи жертв заплатили, и защитники Батурино, население, дети, была кровавая, жестокая расправа. После этого был Полтавский бой. Семнадцать лет Украина и Россия независимые государства. В чём состоит история каждого государства? История борьбы за независимость и за становление государства. Другой истории нет.
История России будет всегда писаться, как история борьбы за творение российского государства, формирования независимости, мощи. Это история России. Точно такая история есть у любого государства, и у Украины. История Украины – это история борьбы за независимость Украины. За формирование украинского государства. И поэтому каждое событие 20 лет назад, 500 лет назад, которое имело отношение к постановке вопроса, к прогрессу относительно национальной независимости – это есть наша страница истории. Это не история против России или против литовцев или поляков. Это наша собственная история. Пусть неудачная.

И поэтому те люди, которые боролись за независимость Украины – это есть наши герои. То ест, 20 лет назад, когда мы были в едином государстве, конечно, трактование этой истории было с точки зрения идеи, цели того государства, но не с точки зрения независимости в данном случае Украины. И во многих вопросах наша история толковалась не с точки зрения независимости России. Почему сегодня в России так модно Белое движение? Это офицеры голубой крови, которые боролись за империю, которые хотели сохранить целостность, которые хотели, чтобы это государство развивалось, чтобы оно не бросалось в смуту, чтобы оно не бросалось в Гражданскую войну, чтобы нация и народы не лили кровь. И это правильное отношение.

Но 20 лет назад, мне кажется, нас с вами учили другому, что это движение надо осуждать. Что эти люди боролись против светлого будущего. Это казусы, но конечно, если посмотреть с точки зрения нации и государства, когда тысячелетняя нация формирует 17-летнее государство, она имеет право на собственную историю. И это не история против кого-то, я буду много раз это повторять. Мне кажется, в России это мало понимается.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Виктор Андреевич, скажите, всё-таки, приглашаете по-прежнему российское руководство на празднование?

В. ЮЩЕНКО: Конечно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: И у Вас есть уже ответ?

В. ЮЩЕНКО: Ответа нет. Хотя, как Вы знаете, программа по данному вопросу сформулирована. Мы пригласили шведскую сторону, был визит шведского короля, и Её Величества королевы. По этому вопросу сделано много мероприятий, начиная от музеификации, благоустройства самого поля битвы, музея.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но Вы рассчитываете, что из России руководство приедет?

В. ЮЩЕНКО: Мне бы хотелось.

А. ВЕНЕДИКТОВ: В этой связи, как у нас любят шутить, до Вашего второго срока, ещё полгода и больше, Вы до новых выборов президента, когда бы они ни состоялись, Вы намечаете встретиться с руководством России? Провести переговоры. Мы говорим о перезагрузке, саммит провести.

В. ЮЩЕНКО: Украина в постоянной инициативе.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но это как-то обще.

В. ЮЩЕНКО: Я мог бы сослаться на те инициативы, которые мною направлены президенту России, потому что я исходил из того, что эти отношения настолько сегодня важны и необходимы, что эти шаги надо делать не через журналистов, не через публику, а напрямую.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Так я и спрашиваю, напрямую встреча, не при журналистах и не при публике.

В. ЮЩЕНКО: Я и говорю о том, что соответствующие инициативы с моей стороны посланы. Кстати, это не разовая инициатива. Я надеюсь, что будут достигнуты те обстоятельства, которые сделают возможным две стороны посадить за один стол.

А. ВЕНЕДИКТОВ: История заключается в том, что когда я готовился к интервью с Вами, приезжал, я поспрашивал людей в Кремле и в Белом доме, что мешает российско-украинскому саммиту. Мне отвечали по-разному, но отвечали, что повестка дня не сформирована, что есть вопросы, на которые мы не получаем ответа. Например, конечно, Россию не может не волновать ситуация с черноморским флотом. Я хотел бы Вашу точку зрения, может быть, через 10 лет, через 5 лет будут другие решения, но Ваша точка зрения. Что делать с черноморским флотом? Он должен уйти в 2017 году или есть возможность вести переговоры? Или их уже нет?

В. ЮЩЕНКО: Я бы очень хотел, чтобы мы были честными. Когда мы говорим о такого рода вопросах, инициативах, мы должны уважать позицию сторон. И не только политическую, но и правовую в том числе. Когда мы говорим о черноморском флоте, когда мы говорим о независимости Украины, что больше всего интересует украинскую нацию? Мы страна, много раз буду повторять это слово, которая имеет сотни лет стремления иметь независимое государство. В 20 веке мы шесть раз объявляли независимую Украину. Шесть раз в 20 веке! Если взять с 1917 года, мы шесть раз по сегодняшний день объявляли независимую суверенную Украину. Пять раз мы её теряли.

И обратите внимание, теряли не от того, что у нас не было воли и желания иметь своё независимое государство, что мы мало положили героев для того, чтобы иметь это независимое государство. Украина, как ни одна нация в 20 веке, заплатила десятками миллионов жертв, чтобы быть свободной. Но свободы не удавалось достичь. И приходим к тому, что это не внутренний фактор, это внешний фактор. Очень сложно выписывалась гармония политики безопасности, гарантии безопасности, гарантии целостности страны. Как правило, на внешней части, на внешнем спектре этой проблемы.

И когда мы формировали в 1996 году национальную Конституцию, одним из фундаментальных основ новой украинской Конституции был постулат, который предусматривает невозможность размещения на территории Украины любых военных баз других государств. То есть, это мнение народа, который испытал очень много трагических уроков в своей государственности. И нация пришла к выводу. С атрибутом военного присутствия или блока, или других иностранных государств у нас должна быть тема исчерпана. Мы дальше не можем допустить наличия на территории Украины войск любой страны или любого блока. Это норма Конституции.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я понял. Хорошо.

В. ЮЩЕНКО: Я гарант Конституции. Я обязан говорить даже то, что может быть, кому-то не нравится или внутри, или на внешней части наших международных отношений. Поэтому я убеждён, что не будет такого президента в этой стране, который бы игнорировал эту норму. Это первая точка зрения. Она базовая. Второе. Когда шла дискуссия в 1997 году, как быть, есть Конституция, которая не предусматривает военные базы, а с другой стороны военная база есть. Вышли на компромисс, который предусматривается 20-летний переходный период, где надо с понятием отнестись к обстоятельствам. И не только педалировать на Конституцию, но войти и в положение наших соседей, наших друзей. Давайте мы этот развод грамотно, с уважением друг к другу, не насилуя те или другие моменты.

Собственно говоря, исходя из этого и была принята доктрина 20-летнего периода, в течение которого этот сложный вопрос нужно разрешить. Параллельно украинская сторона взяла на себя обязательства по выполнению 20-летнего соглашения, и по таким чувствительным вопросам, как аренда земли, это очень сложный вопрос, неприятный вопрос, который, я убеждён, решён на плохом качестве. Знаете, нация и Украина не ощущает паритетности отношений, которые бы можно было назвать откровенными, ясными, честными. Те условия, которые платежи эти, не называют арендными, поверьте, очень сложно комментировать в Украине.

Сложно комментировать нюансы, которые относятся к передаче навигации, 140 объектов, которые сегодня по большей части гниют, распадаются, потому что они не нужны Черноморскому флоту. Украинской стороне они не переданы. Украина – морское государство, которое гарантирует в своих территориальных водах безопасность морского движения, не только собственную. К сожалению, выполнять эти условия, когда Украине не переданы радиочастоты, сложно. Когда не передана навигация – сложно. Когда я бы не сказал гектары, десятки гектаров используются не то что непонятно как, но даже не по назначению. Когда недвижимые активы находятся где-то в третьей аренде. Это что? Это государственные отношения? Это то, что отвечает высоким интересам государства? Очевидно нет.

В этом вопросе, честно скажу, мы должны найти взаимопонимание, взаимоуважение и дружбу, а не формировать пикетирование взаимное. Я думаю, что Россия должна уважать и национальную Конституцию, и наше желание принести в этот регион развитие. Не консервировать его экономический или социальный потенциал, а пробовать его вместе развивать.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Виктор Андреевич, Вы меня натолкнули на другую мысль. Вы не боитесь, что Крым повторит судьбу Южной Осетии? Вы говорили, по-моему, о раздаче паспортов, хотя таких доказательств не было российским консульством, мы не можем получить цифры. Вы не боитесь, я Вас спрашиваю откровенно, что история с Крымом может повторить историю с Южной Осетией, со всеми сопутствующими обстоятельствами?

В. ЮЩЕНКО: Если за этим будет стоять такой же интерес России, ответ можно сформировать очень сложно. То есть, если нет уважения к фундаментальным критериям территориальной целостности, ревизии, и особенно после Хельсинкского акта, самых чувствительных принципов, на которых Европа нашла континентальное взаимопонимание, если это не уважать, то сильная страна может сделать очень много непредвиденного. Я одно скажу, что ресурсов внутренних на такое развитие, конечно, нет. Эта кампания может быть привнесена, спровоцирована, скоординирована, финансово подкреплена.
И в этом контексте… Но этот контекст, который выходит за рамки стратегического планирования, европейского, который выходит за рамки интересов безопасности, стабильности, т.е. я не хочу говорить, что такой вариант возможен. Я говорю о том, что если сильное государство мира сего поставит такую цель, ответ может быть сложным.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но Вы сказали в предыдущем о том, что Украина, в её Конституции, предусмотрено отсутствие баз любого блока. При этом Вы являетесь сторонником вхождения Украины в Североатлантический альянс. Вы являетесь, как политик, как президент, сторонником. Мой вопрос заключается в следующем: нет ли здесь противоречия? Зачем, собственно говоря, вступать? Что добавляет вам вступление в альянс с точки зрения безопасности. Ваш сосед, Молдова, объявил внеблоковое состояние, почему Украина, в чём особенность Украины стремиться туда? Вы смогли бы для наших слушателей мотивировать это, чтобы они поняли? Потому что нами это воспринимается, как угроза.

В. ЮЩЕНКО: Очень легко для меня это сделать. Но ответ непростой. Я понимаю российскую политику, понимаю те атаки информационные и психологические, которые произведены на российский народ. Но мне хотелось бы, чтобы та позиция, о которой я буду говорить, чтобы она была услышана хотя бы трезвыми людьми. Когда мы говорим о политике национального суверенитета безопасности Украины, мы ищем ту формулу, которая по существу дала нам тот ответ на те уроки, которые мы должны извлечь из собственной истории.

Я уже приводил пример, как мы в 20 веке пробовали шесть раз видеть свою независимость. И она нам не удавалась. Не удавалась по одной причине. Украина, как правило, всегда или точнее очень часто, была разменной картой в играх. После Первой мировой войны о нас просто забыли, половину Украины отдали немцам, потому что так кому-то угодно было. Не спрашивая у народа, где он хочет быть. Между двумя войнами мы находились в составе трёх империй, нас никто не спрашивал. Мы были расходной картой.

Сегодня ни одно государство не может гарантировать, самодостаточное, свою независимость. Германия, которая имеет самую крупную армию Европы, считает, что базовым контекстом её безопасности может быть только членство в системе коллективной безопасности. Франция, которая имеет второй ядерный потенциал в Европе, она считает, что идеология коллективной безопасности только даёт ответ на её национальную безопасность. Точно так же рассуждает Великобритания, точно так рассуждает Болгария, Чехия, Словакия, Румыния, Венгрия, Эстония, Литва. Все, кто вместе с нами, обратите внимание, ещё 20 лет строил в Европе социализм, находились в одном политическом военном блоке, сегодня все там.

Вы знаете, я уважаю мнение Молдовы, но не возникает ли у Вас вопрос, почему все соседи, почему все страны, которые ещё 20 лет назад исповедали одну тактику, сегодня находятся в иной стратегии? Потому что в этой оборонной стратегии они видят единственный способ защитить свою независимость и суверенитет.

А. ВЕНЕДИКТОВ: От кого? Где угрозы? Где враги?

В. ЮЩЕНКО: Дойдём до этого вопроса. Давайте обратим внимание, что НАТО - это не блок, в котором есть армия, это не блок, у которого есть самолёты, танки, бомбы, ядерные блоки. Это политический клуб, у которого работает один принцип. Это не угроза против кого-то. Этот клуб, который принимает ответственность за целостность территориальную и суверенитет каждого государства, которое в него вошло. Это клуб, который отвечает на угрозу, которая приходит, а не на угрозу, которая исходит. И поэтому, если мы должны быть честными перед своими народами, Европа может найти только одну форму своей безопасности – формирование коллективной безопасности.

Формирование биполярного противостояния. Возвращаться опять к гонке, из которой мы 20 лет вышли, извините, без штанов? В Украине нет газа, нефти. Наша экономика не из двух труб состоит, у нас очень сложная экономика. Нам деньги даются очень дорого. И поэтому говорить о том, что через военную самодостаточность можно эффективно выписать модель стабильности, территориальной целостности – это заявление могло быть просто неискренним.
Следующий вопрос, который Вы уже задали. Украина есть угроза для России? Нет. Мы говорим о том, что наше государство на уровне Конституции запрещает размещение на своей территории иностранных баз. Таким образом мы даём ответ, что на нашей земле никогда не будет чьего либо военного образования. Второе. Тринадцать-четырнадцать лет назад мы сделали беспрецедентный для мира шаг, когда три тысячи ядерных боеголовок вывезли со своей территории. В Россию, кстати. И этим сказали, что больше на этой территории никогда не будет второго типа угрозы для любой страны, в том числе и для России, ядерного оружия. Таким образом у нас никогда не будет чьих-либо баз, у нас никогда не будет размещаться своего или чужого ядерного оружия.

Что осталось дальше? Использование территорий? Садимся за стол, и мы готовы нашему соседу, нашему великому русскому народу сформировать все гарантии, что наша территория никогда не будет использоваться против интересов кого бы то ни было, и России в том числе. Если мы говорим о пространстве, давайте говорить о пространстве, что мы дадим самые высокие гарантии, что наше пространство никогда не будет формировать угрозу. Но поверьте, что мы должны найти самодостаточный ответ. Мы независимая нация, мы должны найти самодостаточный ответ своей независимости. И давайте не путать две вещи.
Когда речь идёт о самоопределении, как сформировать национальную политику, её самодостаточно формирует Россия или любая страна. Позвольте и Украине формировать эту политику с уважением к её суверенитету.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Виктор Андреевич, в связи с этом, знаете, в России было очень болезненно, причём на всех уровнях, причём не только на уровне политиков, президента, премьера, но и на уровне населения было болезненно воспринято участие украинских военнослужащих, как сообщали разные СМИ, в российско-грузинском конфликте, или не будем лукавить, в российско-грузинской войне на стороне Грузии. Я знаю, что есть комиссия Верховной Рады, но Вы наверняка тоже проверяли. И я хочу, чтобы Вы нашим слушателям сказали, были ли отправлены украинские военнослужащие, если Вы можете сказать, которые обслуживали систему «Бук»? Я не про продажу оружия, оружие продавалось и продаётся по всему миру. Вопрос в другом – были ли регулярные украинские военнослужащие направлены в грузинскую армию для борьбы с российской армией? Это вопрос, поверьте мне, номер один. Не номер два и не номер три.

В. ЮЩЕНКО: Я Вам даю слово президента, что до такой чуши, до такой дури Украина не имеет никакого отношения. Это российская заготовка. Это так обрабатывают Россию, граждан, так формируется образ врага.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но там же были украинские граждане. Кто это был?

В. ЮЩЕНКО: Я Вам даю слово, мы готовы быть открыты в этом вопросе для любой международной комиссии, для национальной комиссии. Никакого военного присутствия в том, что мы называем грузино-российский конфликт, с российской стороны не было. И большая точка. Что касается военно-технического сотрудничества, извините, это вопросы, которые относятся к суверенитету нашему. Мы не нарушили ни одного международного обязательства. Ни по отношению к России, ни по отношению к Грузии, ни по отношению к третьей стране.

То сотрудничество, которое проводилось, если у Вас есть база данных по военно-техническому сотрудничеству Украины и Грузии в течение последних 10-12 лет, то Вы очень легко поймёте, во-первых, украинские поставки точно так, как наши поставки в Среднюю Азию, в страны Балтии, в Латинскую Америку, Африку, это поставки, которые находятся на среднестатистическом уровне, который мы удерживаем в отношениях ВТС с этими странами. И с этими континентами, в этих направлениях.

Украинские поставки даже в Грузию, далеко не первые, имеется в виду по объёму и по масштабу. Далеко не на первом месте находятся. Поэтому я искренне желаю, чтобы российская нация прозрачно разобралась в истинных причинах, осложнениях, природе этого конфликта. Ссылаться на то, что Украина сотворила какую-то некорректность, что-то добавила недружественного России или кому-то третьему – это большая неправда. Но уже как-то свыкаешься, что уже много вопросов в наших двусторонних отношениях через российскую прессу, через российскую государственную политику обрастает такими байками, которые нет желания комментировать.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Это возвращает нас к первому вопросу. Мы уже подходим к концу, к вопросу о том, что любое событие, связанное с российско-украинскими отношениями, воспринимается болезненно не только у вас, но и у нас. В этой связи я хотел бы узнать позицию Вашу, господин президент, это официальный вопрос, по поводу истории, связанной с ГТС и историей с меморандумом Киев – Брюссель, который был подписан. Потому что та реакция, как Вы знаете, российского руководства, первое – отложить переговоры, второе – отложить переговоры о кредите, о чём наш президент Дмитрий Медведев объявил в Берлине. Вот такая была жёсткая публичная реакция. Какова позиция президента вокруг этой проблемы?

В. ЮЩЕНКО: Очень простая.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Что-то у Вас всё просто, Виктор Андреевич!

В. ЮЩЕНКО: Потому что надо иметь принципы, тогда очень легко отвечать на вопросы. А если флюгером быть, тогда можно запутаться, знаете, весной один ответ, а осенью второй.

А. ВЕНЕДИКТОВ: У нас весна, Виктор Андреевич.

В. ЮЩЕНКО: Когда мы говорим об основной проблеме, которая возникла вокруг газотранспортной системы Украины, я думаю, надо договориться до несколько понятийных вещей. Газотранспортная система Украины, т.е. собственность Украины, это одна из составных частей нашей независимости. Поэтому, если говорить о президенте страны, я не готов с кем-либо обсуждать вопрос, который предусматривал бы ревизию статуса газотранспортной системы Украины. Более того, я скажу, что в Украине есть закон, за который проголосовало конституционное большинство народных депутатов, который даёт чёткий и ясный ответ – газотранспортные системы в сегодняшнем измерении, в сегодняшних координатах, может быть только государственная.

Она не передаётся ни в управление, ни в использование, ни в концессию. Другими словами, правовая позиция Украины, я не говорю, совершенна она или несовершенна, но она сформирована очень чётко и ясно. И поэтому, конечно, нам не нравятся чьи-либо виды на то, как бы с этой системой обойтись по-иному, нежели норма национального закона. И не только за рубежом, но и внутри, кстати, такие подходы есть. Позиция вторая. Какой интерес Европы? Когда мы говорим о газотранспортной системе Украины. Чтобы эта система функционировала, чтобы она была эффективной, поддавалась мониторингу, была прозрачной и надёжной.

Три года назад мы обратились в Еврокомиссию провести международный саммит, международную конференцию. Задачи, которые были – модернизация газотранспортной системы Украины. Долго готовилась эта конференция и, как Вы помните, в Париже 9 сентября при встрече моей с президентом Саркози, было объявлено о том, что данная конференция будет проводиться в такое-то время. И она была проведена. Мы обратились к трём финансовым институтам Европы и мира о выделении финансов для её модернизации. И тут есть полное понимание и полная гармония. Нам нужны ресурсы, нам не нужна ревизия собственности, передача кому-то, мы не хотим эти вопросы рассматривать.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Это консенсус внутри Украины?

В. ЮЩЕНКО: Это закон.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Значит консенсус.

В. ЮЩЕНКО: Какой интерес России? Как можно больше добывать газ, как можно больше использовать условия Украины, как страны-транзитёра других стран, доставлять этот продукт до Европы. Мы гарантируем, что украинский путь доставки российской нефти самый эффективный, надёжный и самый экономический. И другие проекты политические, северного потока или южного потока или ещё какого-то потока, это проекты политические, которые на мой взгляд, приносят очень сложное восприятие в Европе, когда мы говорим о формировании идеологии общего, единого газового оптового рынка.

Мы выступаем из того, что модернизация газотранспортной системы выгодна России потому что 82% российского газа сегодня транзитируется этими маршрутами. Мы имеем большую надёжность этой системы, она уникальная технически, она может иметь большие проектные возможности.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вы поняли, почему была такая реакция российского руководства на коммюнике?

В. ЮЩЕНКО: Она неадекватная для меня, в этом нет сомнения, она просто неадекватная. И скорее всего она говорит о том, что были другие виды.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Наверное, естественно, у каждой страны свои виды.

В. ЮЩЕНКО: На будущее этой системы, на её использование. И может быть поэтому такой резонанс. Я хочу сказать, что мы искренне и честно ставим этот вопрос. Нам пошли навстречу три ключевые финансовых институтов мира. Ставится вопрос – а почему это плохо для России? Почему это Россию не устраивает, как производителя газа? Мы ясно ставим вопрос, что это наше внутреннее дело, что статус этой системы не меняется, мы его не собираемся ревизировать сегодня. Что нам нужны реальные деньги, которые сегодня есть у финансовых мировых институтов, когда мы говорим об этом проекте, мы говорим не только о теме взаимодействия на уровне финансовой помощи, мы говорим о том, что газотранспортная система нуждается в серьёзном реформировании.
И поэтому второй пакет договорённости, который мы достигли с Европейским Союзом, с энергетическим департаментом – это глубокое реформирование украинской газотранспортной системы, украинского газотранспортного рынка. Это внутренний заказ, это внутренний наш мир, это внутренний наш рынок. Но мы хотим, чтобы этот рынок был адаптирован до европейского конкурентного открытого рынка.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Виктор Андреевич, я слышал, что в связи с этими договорённостями, можете ли Вы подтвердить, если знаете, что европейские покупатели готовы покупать газ уже не на западной границе Украины, а уже на восточной, таким образом освободив Россию от проблем, если они возникают, с газотранспортной системой?

В. ЮЩЕНКО: Это вопрос не новый, он давно ставится, он давно обсуждается. И скорее всего, мы говорим о правиле, нежели об исключениях. Потому что правило заключается в том, что газ покупает на границе государства, которое продаёт газ. Всё остальное – это проблемы тех, кто потребляют этот газ. То есть, это их груз, их модель ответственности и формула транзита.

А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть, Вы поддержали бы эту идею, если западноевропейские фирмы, концерны, страны покупали бы это на восточной границе Украины и транзитировали бы через Украину? Это было бы для вас легче? Для Украины это было бы лучше?

В. ЮЩЕНКО: Для Украины легче то, что лучше.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я потому и спросил.

В. ЮЩЕНКО: Не хочется мне влезать в эти договорённости последние, но знаете, когда договорённость не вызывает удовлетворения, то они, скорее всего, встают грунтом, на котором формируется новый поиск. Можно проанализировать одну цифру? Сегодня транзит – тысячи кубических метров российского газа на сто километров украинской территории стоит 1,7 доллара. У меня вопрос к Вам, к себе. Есть ли в мире компания, будем говорить о Европе, которая бы согласилась транзитировать российский газ по цене 1,7?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Наверное Украина согласилась.

В. ЮЩЕНКО: Нет.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну как, договорённость.

В. ЮЩЕНКО: Ни одной компании нет, которая согласилась на цену 1,7 и сказала, что у неё будет рентабельная работа. Прошёл первый квартал, мы покупаем газ в России за 360, а цена транзита остаётся той, которая была последние три года. Основным компонентом затрат на транзит есть технологический газ. За три года последние газ вырос в три раза. Тариф остаётся один и тот же. Скажите, пожалуйста, как поступать с экономическим интересом нации?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вести переговоры, как поступать! Вести переговоры!

В. ЮЩЕНКО: Те договорённости, которые достигнуты, могут оставить удовлетворённой украинскую нацию, украинского промышленника, политиков? Конечно нет. Знаете, это убыточная деятельность. И если мы имели возможность оперативно на политическом уровне реагировать, нам бы надо по первому кварталу вносить изменения в государственный бюджет и датировать Нафтогаз Украины по убыткам, которые мы получаем от транзита российского газа в Европу. Выиграли мы вместе? Нет. Мы проиграли, потому что туда зашёл большой компонент политики, который разрушил принцип эффективности, экономичности.
И потом возникает вопрос – как формировать транзитную политику? Конечно, лучше бы её формировать с Россией. Лучше! Я скажу почему. Потому что политика транзита – это политика транзита, которая формируется очень сложно на рынке, и одна, и другая сторона хотели бы иметь дешёвый транзит. Но есть предел, после которого этот транзит перестаёт существовать. То есть, есть критическая точка невозврата. И мы должны найти режим диалога такой, который бы нам обеспечивал политику транзита.

Учитывая, что основном покупатель газа находится в Европе, нам нужен партнёр, с которым мы бы могли почувствовать силу, поддержку в отношении политики транзиты. России выгоден надёжный, стратегический маршрут поставки. Россия никогда не придёт к диверсификации поставок. Никогда. То есть, можно заменить на 10 млрд., на 20 млрд., но это не ответ. Я убеждён, что наши возможности расширения поставок… Кстати, этот газопровод, который у нас есть, три, которы