Flot3000

«...После того как во Львове почти месяц провисели лайт-боксы с эсэсовской дивизией, а в Ивано-Франковске помпезно отметили юбилей «Галичины», не удивлюсь, если в 2010-м вообще отменят День Победы», — в первых числах мая говорил знакомый офицер из Минобороны.

Так что беседу с начальником Генерального штаба — Главнокомандующим Вооруженными силами Украины генералом армии Украины Сергеем КИРИЧЕНКО начала с истории.

«Как нынче принято говорить в украинской армии, если речь о мае 45-го, — Великая Отечественная или Вторая мировая?» — поинтересовалась у Сергея Александровича.

— В 41—45-м не Украина воевала с Германией, а СССР. И сейчас юридически правильно нам называть то время Вторая мировая. Хотя в восприятии людей — не только тех, кто воевал, но и у кого отцы-деды либо воевали и вернулись, либо погибли... Для них, конечно, та война будет называться Великой Отечественной. Моему отцу — 87 лет. Он прошел всю войну — от и до... Был ранен. Есть у него ордена, медали.

Вернулся домой только через три года: он служил на Черноморском флоте. В 48-м уволился из Вооруженных сил... Черноморский флот до 1948-го держали в режиме военного времени. Советский Союз думал, что будут еще боевые действия с юго-восточными странами. Так что лично я ту войну воспринимаю, конечно, глазами отца. Хотя у меня информации о проблемах Великой Отечественной и без него много.

«Дух» и деньги

— Отрадно слышать, что командование украинской армии не разделяет мнение тех политических сил, которые — особенно после лайт-боксов с «Галичиной» — заявляют, что 9 Мая вообще стоит «отменить».

— Армия — вне политики! Главная задача армии — защищать свою Родину от врагов и внешних угроз. И мы к этому готовы.

— Впрочем, чтоб защищать, нужен не только «дух патриотизма», но и «проза» — деньги... Это я перехожу к бюджету. Нынешнее финансирование — больная тема. Или нет? Может, утрируют депутаты, рассказывая прессе, что в пять раз — по сравнению с 2008-м — меньше денег предусмотрено на армию?

— Каким бы мизерным ни было финансирование — никто и ничто не помешает нам, военным, исполнить свой долг. Для нас это святое.

— И все-таки?..

— На чем настаивает Минфин? Говорит: в 2009-м армии дали больше, чем в 2008 г. Хотя не говорит, что цифру-то называет суммарно! То есть приплюсовав сюда же и специальный фонд!

— Объясните читателям: что такое «специальный фонд»?

— Это то, что Вооруженные силы должны заработать сами.

— Каким образом?

— Реализацией имущества, предоставлением услуг. И в этом году мы должны значительно больше работать, чтоб заработать...

— Сколько?

— 4 миллиарда гривен! И если в 2008-м именно эта часть из общей суммы бюджета — то есть только спецфонд — составляла 600 млн. грн., то в 2009-м — почти в 7 раз больше! На моей памяти — за все годы, что я нахожусь на должности начальника Геншаба, самая высокая цифра в бюджете на армию (то, что предписывалось самим заработать) — было 800 млн. грн., причем в 2005 г.

— Отразится ли нынешнее финансовое положение на зарплатах военных? При том, что изменился курс доллара.

— Все, что касается социальных выплат, денежного довольствия, — наши военные, начиная от генерала и заканчивая рядовым солдатом, будут получать так, как и в прошлом году. За это я искренне благодарен министру обороны. Но особенно президенту. Потому что только под давлением главы державы Минфин вынужден был пойти на это... И на питание личного состава тоже выделено достаточно, чтобы наши солдаты не искали себе еду.

— И во что ж нынче обходится питание для одного солдата в день?

— 35 гривен. Это нормально. Два года назад было 8. Правда, «кухня» теперь — прерогатива исключительно малого и среднего бизнеса. Вот поэтому и цифра выросла значительно... Зато Вооруженные силы теперь занимаются тем, чем и должны заниматься военные.

— Если от 11 млрд., которые записаны на 2009-й в бюджете вообще «на армию», отнять 4, которыми теоретически может наполниться спецфонд, а может и не наполниться, — остается 7. На все про все. И сколько ж из них предполагается на перевооружение?

— В связи с тем, что общий фонд, т. е. то, что гарантировано государством, меньше, чем в прошлом году, почти на 2 млрд. грн., а денежное содержание, понятно, не можем уменьшить... Военным же не скажешь: ходите на работу 3 дня, как нынче делают на гражданских предприятиях, чтоб и платить 50%? В итоге выходит, что денег на подготовку — в разы меньше, чем в 2008-м! Но и в этих условиях проводим учения... И главное — четко и грамотно.

О «29» не написали

— В прошлом году над Черным морем провели стрельбы подразделений зенитных ракетных войск Вооруженных сил Украины, — продолжил рассказ генерал Кириченко. — Стреляли зенитные ракетные комплексы С-300. Две ракеты отклонились. Но на то были причины, мы разобрались. Естественно, эти ракеты тут же были уничтожены.

Так вот, я корреспондентам говорю: «Напишите, пожалуйста, проинформируйте Украину, что сегодня проведен 31 ракетный пуск, 29 — в цель».

Приезжаю домой. А жена уже новости посмотрела по телевизору и мне с порога: «Что ты творишь?! У вас все ракеты не туда летят!» Говорю: «Не все! Просил же, скажите, что только две, а остальные — попали!»

Я вам скажу, что россияне за нами очень внимательно наблюдали. Потому что из трехсотых комплексов мы долго не стреляли после того случая с самолетом... И 200-й комплекс не стрелял... Это тот, что может поразить цель на расстоянии 250 километров.

— «Мы готовы возобновить интенсивную и масштабную боевую подготовку армии», — это ваши слова на недавнем брифинге. Как же ее «возобновить»-то, если...

— ... и это при условии, что денег на подготовку, если считать в сравнении с 2008-м, сейчас в 24 раза меньше.

— Ничего себе! Тем не менее не сомневаетесь в боеготовности армии?

— Не сомневаюсь. Мало того: сейчас, пока мы с вами разговариваем, зенитный ракетный полк, а это 100 машин, идет маршем от Белой Церкви на Великополовецкий полигон. И сразу же после этого интервью я выезжаю туда. Буду проверять их готовность к выполнению задач.

— Каких?

— Будут подняты самолеты с Борисполя и других аэродромов... Причем пока летчики еще не знают, что их поднимут. Как только приеду, им вручат пакет. Они будут совершать облет, а зенитный ракетный полк покажет, готов ли он выявить цели и их уничтожить. Это серьезная проверка.

— Скажите откровенно, рассчитываете, что армии что-то перепадет от кредита МВФ? Если, конечно, вообще Украине его дадут.

— Думаю, Вооруженным силам от кредита МВФ ничего не перепадет. И это говорю не как начальник Генерального штаба, а просто как гражданин Украины, поскольку понимаю: в стране так много проблем, что надеяться не стоит. Хотя, признаюсь, рассчитывали в январе — феврале, что бюджет пересмотрят.

На аэродром, в Россию

— В мире неспокойно. Имею в виду, конечно, прежде всего некоторые соседние страны. Молдавские события с погромами в Кишиневе нас касаются, потому что это рядом. Или Румыния. Претензии из-за Змеиного. Опять там заговорили, что хотят вернуть Буковину. Вопрос: на западном направлении армия усиливает, так сказать, боеготовность? И заодно — численность?

— Очень благодарен за этот вопрос. Потому что мы говорим о том, что армия обязана быть обороноспособной. О том, что она в состоянии защищать Родину, хорошо знают наши соседи. Точно так же, как я знаю о способностях армии Польши, а начальник генерального штаба России знает об Украине. И хоть Вооруженные силы в очень сложной ситуации — техника у нас почти вся еще советская, но и офицеры, и командиры частей и соединений делают все, чтобы быть готовыми к выполнению боевых задач.

— Я вам о «передислокации», а вы — о «способностях»!

— Вы знаете, что у нас даже солдаты срочной службы могут зенитную ракету собрать из деталей — ну, как конструктор... За 2 часа. Конечно, под руководством прапорщика. Но сами же! Эта ракета автоматически подается на установку, которая готова выполнить задачу на расстоянии 200—250 километров от места запуска. Когда Президент Украины был на учениях, спросил: а в России такие же ракеты? Ему ответили: у России более современные.

— А что, Виктор Андреевич интересовался ракетами?

— Президент очень серьезно знает Вооруженные силы. Если сравнить, как он в них разбирался 5 лет назад и сейчас, то, поверьте, огромная разница. Он зачастую ставит такие профессиональные вопросы нашим офицерам и генералам, что тем не так-то просто и ответить.

— С 6 мая в Грузии — учения. 20 стран там. А Украина — нет. Ну, только несколько наблюдателей поехали... Может, если не участвуем, как другие, то нам действительно там нечего делать?

— Нам есть, что делать. И мы не собираемся быть изолированными от тех стран, которые заявили об участии... К примеру, на днях я летал в Польшу. Там проходило заседание начальников штабов Вышеградской четверки: Польша, Словакия, Чехия и Венгрия. Но традиционно эта четверка — с плюсом 1.

— «Плюс» Украина?

— Да. На заседаниях министров обороны участвует и наш министр, если начальники генеральных штабов — тогда я там... Но на этот раз формула «4+1» была еще более расширенной: «4 + 1 + 3». Присутствовали все три прибалтийских начальника генштабов.

— Прекрасно, конечно, что зовут на совещания, но учения проводим, кажется, не все? В 2008-м было запланировано 20. А участвовали в скольких?

— Провели меньше — 17, но это вовсе не значит, что там были какие-то политические проблемы. Повторюсь: в армии политики нет!.. В этом году, к примеру, запланировано 23 учения, из них 12 — за пределами Украины, в том числе и те, грузинские.

— А не поехали в Грузию, чтоб не напрягать отношения с Россией?

— Да при чем тут это?! Для военных, поймите, любые учения — это польза. Не так давно приезжал ко мне из Сербии один журналист. Такой серьезный, въедливый... Он брал интервью у Путина, у Шеварднадзе. Не помню его фамилии... Так вот когда я ему рассказывал, что Украина проводит совместные учения со всеми странами-соседями, а с Россией вообще 2 дня тому назад только закончились, — он так удивился. Как, говорит, и с россиянами тоже?!

«Хотите, я вам на карте покажу, как проходили эти учения?.. Вот это наш самолет, который вылетел из Староконстантинова и полетел в Россию... Пересек границу... Россия подняла свои истребители. И наш самолет был принужден к возвращению на территорию Украины.

Вернулся. Но полетел не в Староконстантинов, а через Львов... И по нему — как по «цели» — работали все наши зенитные ракетные подразделения и в Херсоне, и в Феодосии, и в Первомайске, и в Каменке-Бугской. Из Ивано-Франковска был поднят истребитель, который его перехватил и вынудил к посадке в Староконстантинове.

Так проходят учения с Россией: мы летаем на их сторону, а они — на нашу.

Далее... Показываю по карте: наш самолет из Озерного вылетел на территорию России, потому что российский самолет — условно — потерял ориентировку в воздухе. И Россия обратилась к нам, чтоб украинский самолет помог ему сесть. Наш самолет показал, куда лететь, после чего вернулся на свой аэродром».

— Теперь мы проведем учения с белорусами... С Молдавией ежегодно работаем, а с прошлого года — с румынами начали...

—... несмотря на их претензии из-за Змеиного и Буковины? Румынский премьер открытым текстом говорил. И президент их, кстати, тоже.

— То, что говорят премьер и президент, я ж не могу комментировать. Но уверяю: дружественные отношения военных структур Румынии и Украины за последние два года укрепились. Сначала мы никак не могли договориться с начальником штаба Румынии, встречаясь в Брюсселе. Но потом все-таки договорились! И знаете, они с нами достаточно откровенны. Показали все свои воздушные, военно-морские силы, сухопутные войска... Если уж на то пошло, военные больше всех не хотят допускать войны! Что наши военнослужащие, что иностранные. Потому что они знают лучше гражданских — какие страшные последствия могут быть.
Поэтому и с Молдавией, и со Словакией, и с Польшей — со всеми соседями проводим учения. Для чего? Чтобы чувствовать себя сильным, крепить уверенность в том, что страну защитим. И делаем все для того, чтобы мощь армии не надо было бы применять в боевых условиях.

А с Россией, кстати, мы дружим. Недавно я познакомился с новым начальником генерального штаба генералом армии Макаровым. Прекрасный человек, почти час с ним говорили, поняли — как два военных — друг друга... Договорились, что в следующем году проведем более интенсивные учения.

В том смысле, что его, то есть российские, самолеты мы будем принуждать садиться на наши аэродромы. И наоборот: наши самолеты будут принуждать садиться на их аэродромы. Это очень серьезный вопрос — посадка самолета на чужой военный аэродром! Но мы его решили.

И с Беларусью точно так же: Юрий Ехануров говорил с их министром, с Мальцевым, о том, чтобы в ближайшей перспективе создать где-то на границе трех стран — Беларуси, Украины и России — инженерные подразделения. Как «Тиса» на Закарпатье. Для того чтобы выполнять задачи, если произойдут какие-то стихийные бедствия.

«Минусовый градус»

— В прошлом году в августе, незадолго до событий в Осетии, украинские военные — 20 человек — прибыли в Грузию. Ехануров говорил, что у них там были учения. А грузинский посол сказал, что на самом деле сопровождали военную технику. Так они технику возили или тренировались в горах? Посол крестился, что ездили с техникой.

— Если посол крестился, то это его дело. Но поверьте: военнослужащие, о которых вы говорите, работают без техники. Потому что они — из сил специального назначения. Чтоб вам было понятней: те, кто должен спецгруппой пройти через горы, полонины, через лес... К примеру, через Карпаты... Выйти на ту сторону и выполнить какую-то задачу, что полезно для наших войск. То есть — это не зенитные ракетные комплексы, не танки и не БТРы. Спецназовцы ходят пешком. А по горам — на тросах. Их только забрасывают на место, а дальше они уже сами... Так вот в Грузии в учебном центре создана база для тренировки действий в горных условиях. И мы этим пользовались. Там тренироваться — одно удовольствие.

Этот горный центр грузинам помогли построить американцы. А поскольку у нас с Грузией есть программа совместных учений по подготовке вооруженных сил, то наши военные дважды в год ездят туда — летом и зимой. В 2008-м на зимнюю подготовку поехали и вернулись без проблем. А летом поехали — и... Ну, вы знаете, пришлось через два дня после начала осетинских событий отправлять их оттуда самолетом.

— Кстати, когда грузинского посла расспрашивала, обронила фразу: мол, армия у них — не сильная, обмундирование классное, техника — это да. Но сами по себе бойцы — не ахти. Оружие бросали и бежали с поля боя. Посол на меня тогда здорово обиделся... Это я к тому, что ваше мнение хотелось бы услышать, поскольку вместе учения проводите, значит, и как человек военный можете оценить: сильные или нет?

— Если б я рассуждал, как вы хотите, о чьих-то вооруженных силах, то это было бы крайне неправильно! Потому что не дело начальника Генштаба давать оценку чужим войскам. Своим могу дать, а другим — не буду.

— Ну хотя бы в общих чертах.

— Есть много позитивных наработок в вооруженных силах Грузии, я о них знаю. Как знаю и о проблемах. Причем разного рода — есть они в армиях других государств, с кем проводим совместные учения. Поэтому в строительстве своих Вооруженных сил стараемся учиться не только на своих ошибках, но и на ошибках соседей.

— По «горной программе» только в Грузии наши работают?

— Почему? С румынами мы тоже — через одно учение — проводим с горной тематикой. У них, кстати, очень серьезно развита горная подготовка. Румыны лазят на стену, которая имеет минусовый градус! Представляете? И это не альпинисты, а военные. Поэтому для нас очень полезен опыт румынских горных войск.

Майский перенесли

— О том, что в Украине «ніяк до пуття не доведуть» силы спецопераций, депутаты говорят давно и с возмущением. Вот и бывший министр обороны Гриценко заявлял: 300 млн. грн. было выделено, но «не освоено». В чем причина? Итак, силы специального назначения. Вернее, силы спецопераций.

— Понимаю, что вы оговорились: разница в названии небольшая, а по сути — огромная. Силы спецназначения — разведывательные. А спецопераций — разведывательно-диверсионные. И сегодня мы создаем силы специальных операций. Потому что армия без таких сил — не очень... Несовременно. В Генеральном штабе хорошо понимаем это. И министр понимает. Уже создано управление, которое готовится в будущем стать командованием.

Поляки, кстати, сразу сделали такое командование. Где-то три года назад. Но через непродолжительное время вывели войска из-под командования, вернули в управление и подчинили вооруженным силам.

Я рассказываю для того, чтоб было понятно: желание идти в ногу с современными требованиями — это хорошо. Но если нет наработок и командование не способно руководить войсками, то много ли толку?

Поэтому мы идем другим путем: создали управление, нагружаем его каждый год. В перспективе, когда оно станет командованием, все силы специального назначения и еще некоторые механизированные аэромобильные бригады будут превращены в силы специальных операций. И подчинены ему. Но это, подчеркиваю, — в будущем.

— Скажите про 300 млн.

— Из этих 300, предусмотренных бюджетом, — выделено 99 млн. Причем «выделено» — это образно сказано. На самом деле по программе на развитие сил специальных операций — 1 млн. 500 тыс. грн.! А 98 млн. — в специальном фонде. В той самой графе, где и 4 млрд., которые надо заработать.

— Издевательство.

— Издевательство! Хотя когда мы были в Хмельницком, показывали президенту то, что предназначено для этих подразделений, — парашютные системы, бесшумное вооружение, системы наблюдения и так далее, он остался доволен.

Но на закупку этого всего нам дают лишь миллион! А изготавливается все это пока фактически за деньги производителей! Поэтому когда нас спрашивают: «Когда управление спецопераций станет командованием?», отвечаем: «Когда будут войска. А войска будут, когда появится в необходимом количестве для них вооружение».

Потому что объявить, что у нас «есть войска», а те на БТРах ездят, таких же, как и ездили, — это обманывать всех, в том числе и себя.

— Еще при генерале Шкидченко, бывшем начальнике Генштаба, на острове Майском, что недалеко от Очакова, дислоцировалось элита — «морские котики».

Но, помнится, эти самые «котики» говорили: все, уезжаем в Россию, Украине мы не нужны. Такое было отношение.

— Расскажу один случай. Очень трагический, но объясню — почему именно этот пример привожу. Два года назад один майор из этого центра морских операций специального назначения погиб во время учебно-тренировочной задачи. Посмертно награжден орденом «За мужество»...

Так вот, тогда они — условно — минировали корпус корабля. И майор, боевой пловец, учил менее опытных. Кто-то из них установил устройство неправильно. Майор увидел, и поскольку опасность была, мог бы сказать: «Все, всплываем!»

Но майор хотел доставить мину, чтоб те, которых он учит под водой, поняли, как делать правильно... И добился, чтоб успели грамотно прицепить... Доучил. Скомандовал: «Всплывайте!» А сам не успел. И погиб.

Безусловно, никто этого не хотел, да и сам он был уверен, что успеет подняться... Так вот при всей трагичности случившегося хочу подчеркнуть: наши военные не только совершенствуют мастерство, но в них есть главное — стремление к победе. Не знаю, какими словами это передать, но вот этот дух, если хотите, гордость за подразделение, в котором ты служишь, — есть. И вот это главное.

— «Котики» там же, на Майском?

— Они перешли в Очаков — туда, где был 55-й вертолетный полк. А полк ушел в Крым... Конечно, наши подводные средства для боевых пловцов не самые лучшие, поскольку для них нужны аккумуляторные батареи, очень дорогие — никелевые. Часть снаряжения — еще та, что была при Советском Союзе. Но все настолько хорошо изготовлено, что некоторые наши коллеги, с которыми проводим совместные учения, пытаются разобраться: что же там такое? У них таких аппаратов нет.

Подводная лодка поплывет через месяц

— Переходим к легендарной лодке «Запорожье», которая когда-то служила на Белом море, называлась «Ленинград», но с тех пор как перешла к нам в собственность, стала сплошной проблемой.

— Генеральный штаб все делает, чтоб в этом году подводная лодка «Запорожье»...

— «Министерство обороны готовится выпустить в море свою единственную подводную лодку...» Информация двухлетней давности. Что скажете?

— То, что единственная, — плохо, но то, что эта лодка есть, — хорошо.

— Аккумуляторные батареи дорогие, нет финансирования, счастье это, «Запорожье», ржавеет. А вы говорите: «выйдет в море»!

— Мы договорились с россиянами, какие б сложные ни были у нас отношения в Севастополе, тем не менее — рассчитываем на их помощь. У них отработано все, что касается поисковых работ, погружения лодки. Для нас пока это проблема, а для них — нет. Обещали помочь.

— И когда ж в море погрузится?

— Через месяц будет готова.

— Нам действительно нужна эта лодка? Страна-то бедная...

— ... а завтра разбогатеем! Вот у Греции — 12 подводных лодок. Для чего?

— Греция — член НАТО.

— Тем более! Но она ж имеет собственную дюжину. У румын — 2. У болгар — 2. На ЧФ у россиян тоже 2... Причем одна — такая, как «Запорожье»... Подводная лодка, всегда считалось, — это гордость военно-морских сил. И утрата лодки — это не то, что просто потерять механизмы, железо... Это — утрата целого рода в составе ВМС!

— Уговорили. У соседей по две, может, и нам вторая пригодится? Когда разбогатеем. Нет таких планов?

— Завтра разбогатеем — купим лодку у немцев, которую они будут выводить из своего состава. Нужно обязательно это делать — искать варианты, чтоб подводный флот в составе наших Военно-Морских сил всегда был. Как гордость, как подтверждение мощи страны.

— А ничего, что «Запорожье» еще в 2008-м собирались в Ливию продать за 50—70 млн. долл.?

— Что такое 50 млн. на фоне того, есть или нет в Вооруженных силах подводный флот?.. Мы — люди военные, поэтому благодарны министру и президенту за то, что нас поддерживают и делают все, чтобы флот сохранить.

«Стандарты НАТО»

— Думаю, заметили, что за все время нашей беседы ни разу не повернула разговор к альянсу?

— НАТО — не наша проблема! Не военных. Это проблема политическая. Есть руководство страны, есть стратегия национальной безопасности. А мы — военные. Если уж на то пошло, то «НАТО» воспринимаем как «стандарты».

— Хорошо, что такое «стандарты НАТО»?

— Это — требования к уровню подготовки. Допустим, чтоб летчик в год отлетал 180 часов.

— Ну как летать, если нет денег на топливо?

— Но мы стремимся к стандартам. В том и состоит задача. Если же появляется возможность — пытаемся их достичь. А вообще смысл — максимально приблизиться к требованиям, принятым в развитых странах. Вот наши корабли ходят в Средиземное море на совместные учения. Это ж какая практика!.. Прежде, буквально несколько лет назад, чтоб корабль отошел на 100 миль от берега и не было на борту адмирала, — это ж немыслимо! А сейчас у нас «Сагайдачный» пошел в Средиземное — с капитаном второго ранга на борту. Звание — как подполковник, чтоб вам понятней... Так вот он сам повел океанский лайнер!

— Пару недель назад во время совместной пресс-конференции с адмиралом Ди Паоло, одним из влиятельных представителей НАТО, прозвучала такая фраза: «Украина — единственная страна в мире, имеющая уникальные возможности в сфере стратегических авиационных военно-транспортных перевозок». Что имелось в виду?

— То, что у нашей страны действительно уникальные возможности.

— А уникальность-то — в чем?

— В НАТО — 28 стран. Не скажу точно, сколько из них имеют такие же возможности авиационно-транспортных перевозок, но, думаю — меньше половины. И хоть они члены альянса, но Украина имеет такую военно-транспортную авиацию в составе Вооруженных сил, что, поверьте... Не все вооруженные силы в мире имеют подобные возможности. А мы имеем! Поэтому к нам и относятся соответственно, нас уважают. И адмирал Ди Паоло правильно сказал.

— Кто еще, кроме Украины? Может, все-таки слишком смело утверждать, что «единственная» страна в мире?

— Такие возможности есть у Соединенных Штатов, у Великобритании, Германии. А вот у Франции, Турции, Польши, Словакии, Чехии, Дании, к примеру, — нет. Так что в этом отношении Украина стоит на уровне передовых держав.

Приведу пример. Наши в Гренландии показали себя исключительно хорошо. В течение трех недель военный самолет мелитопольской бригады Воздушных сил перевез почти полтысячи тонн топлива — с одного берега на другой — при температуре минус 30, а то и минус 40 градусов, в самых неблагоприятных погодных условиях. Оба экипажа проявили настоящий профессионализм. Кстати, заработанные в этом проекте деньги пойдут на организацию проведения боевой подготовки и ремонт нашей авиационной техники.

— Почему Гренландия? С какой стати они там оказались? Пригласили поработать? Контракт? Или что? Может, ЧП какое-то было? Просто интересно, поскольку этот остров для наших военных — все-таки экзотика. По крайней мере упоминается редко.

— Что касается транспортных перевозок, то там прежде сотрудничали с другими государствами, которые имеют подобные возможности. Но изучив, промониторив информацию, пришли к выводу, что с Украиной сотрудничать выгоднее. Наши условия — более приемлемы, и качество подготовки украинских летчиков очень высокое.

— Кстати, о самолетах. Проект «Ан-70», судя по всему, затормозился надолго?

— У нас на вооружении Ил-76. 10 самолетов — в штате и 10 стоят в резерве. Если же перевооружим нашу авиацию с советского самолета, теперь уже российского, на наш Ан-70, то это будет прекрасный шаг по переоснащению Вооруженных сил Украины.

Иностранцы и секреты

— Согласно проекту, который был начат еще при Гриценко в 2006 г., в МО работают иностранные советники. Но вообще-то никакой правовой базы по вопросам пребывания, не говоря об их занятости в военном ведомстве, нет. Тем не менее они ж здесь постоянно. И какие же такие военные тайны вы им раскрываете?

— То, что вам рассказываю, практически могу рассказать и им (смеется)... Хотя с ними общаюсь так же редко, как и с вами. Потому что они — советники Министерства обороны, а не Генерального штаба. Тем не менее, уверяю, сотрудничаем плодотворно, рады, что они есть и что получают только ту информацию, которая определена действующим законодательством.

— Хоть мы и не говорим с вами о политике, но... Знаете, когда все в ожидании выборов, не знают, кто придет, какой курс определит, в какую сторону страну поведет, — наверное ж, и армия должна быть внутренне готова к неожиданностям?

— Не военные определяют стратегическое направление. И слава Богу! Я с начальником генштаба ВС одной из зарубежных стран встречался, он у меня допытывался: «Так вы идете в НАТО или не идете?» Отвечаю: «Куда идем — решает политическое руководство, Верховная Рада, президент, Кабинет Министров, куда повели — туда считают нужным». А военные должны быть готовы к защите своей Родины независимо от того, как и куда примут решение государству двигаться.

— Если б еще свет не отключали, совсем бы было хорошо. Это я вспомнила, как в разгар споров между парламентом, правительством и президентом — что-то было связано с Брюсселем — вдруг отключили системы ПВО. Было ж такое?

— Если нам отключили свет в той части, которая несет боевое дежурство, например в 12 часов, то будьте уверены — в 12 часов 01 минута уже включается автономный энергообеспечивающий агрегат. И выполняем задачи по защите своего воздушного пространства.

— Сдаюсь, убедили в боеспособности армии. Хорошо б еще, чтобы генералов поубавилось. То ли в прошлом, то ли в позапрошлом году просто пачками генеральские звания давали. Их количество непропорционально количеству подчиненных.

— Не верьте тем, кто говорит, что много генералов. Знаете, сколько их у нас в Генеральном штабе? 17. И эта цифра — количество генералов в ГШ — наверное, самая маленькая в мире. И в 2009-м — 17, и в 2008-м — 17 и в 2007-м — точно столько же было.

— Зато солдат может и поубавиться... Уже ж обещала одна сила: «призыва не будет».

— Призыв будет обязательно.

— И даже если бютовцы снова станут настаивать на отмене срочников?

— Любая сила, которая берет на себя ответственность за страну, обязательно стремится к тому, чтоб обороноспособность поддерживать на том уровне, который бы обеспечивал национальные интересы государства.

— Значит, по крайней мере с весенним призывом 2009-го нет проблем?

— Как же нет? Проблема — нет денег. Допустим, этот призыв есть во что одеть. Но форма-то — только летняя. А теплую куртку на зиму для них закупить — уже не за что. И я не говорю об осеннем призыве: на них вообще нет ресурса! Вот это — огромная проблема.

— Поскольку беседуем накануне Дня Победы... Кстати, ваш сын часом не военнослужащий?

— У меня в семье военный — только я. А сын, лейтенант, служил, но ушел. Сказал: «Не могу быть в Вооруженных силах, где мой отец — генерал. Чуть что — мне сразу: «Кириченко? Так это ж — сынок!». И так отмучился он год, уволился. Пошел работать в ту сферу, которая не имеет отношения к армии.

— В любом случае — от имени редакции отца поздравьте, Александра Захаровича, он ведь воевал.

— Характером я на него, конечно, похож... Тоже стараюсь эмоции не показывать. Хотя отец все же суровей, чем я.

— И живет с вами, в Киеве?

— Нет! Он — в Харьковской области. Есть такой районный центр — Водолага. Там и живет.

Когда верстался номер.

Пять штабных офицеров ВС Украины будут участвовать в учениях НАТО Cooperative Lancer/Cooperative Longbow-2009 на территории Грузии. По сообщению УНИАН со ссылкой на управление пресс-службы Минобороны, они прибудут в Грузию «ближе к 11 мая, когда, собственно, и начнется активная фаза учений. Там они будут находиться как «військовий штабний персонал, без зброї, і тому рішення Верховної Ради для такого формату участі у навчаннях не потрібно».

Лидия Денисенко,  Еженедельник 2000