Flot3000

Пересмотреть Холодную войну

Еще год-два тому назад, анализируя мощные и беспрецедентно быстрые сдвиги, происходившие в международной экономике и политике, можно было с уверенностью утверждать: завершился политический (а не календарный) ХХ век, тот, что начался в августе 1914-го.

О «новой эпохе» я писал, в том числе, и на страницах журнала «Россия в глобальной политике» (см. статьи «Новая эпоха противостояния» – № 4, 2007 г.; «Новая холодная война» – № 5, 2008 г.). Она характеризовалась ростом напряженности между Россией и традиционным (в понимании холодной войны) Западом, порожденной не только объективным изменением соотношения сил, но и жесткой, даже заносчивой политикой Москвы по ревизии модели отношений, сложившейся в годы российского хаоса и разрухи.

Усиливавшаяся напряженность вылилась в прямое столкновение, когда Грузия напала на Южную Осетию и была разгромлена. Этот конфликт показал, что, несмотря на заверения всех сторон, холодная война так и не окончена. Отпали две главные причины, ее порождавшие, – угроза коммунизма и системная военная конфронтация. Но корни не были выкорчеваны и стали давать побеги.

Магическая "девятка"

2009 год – подходящее время для постановки вопроса о завершении этой неоконченной войны.

Исполняется 20 лет событию, символизирующему ее окончание, – падению Берлинской стены. Этот юбилей – главный в выглядящем почти магически сочетании круглых дат событий, определивших тот политический порядок или беспорядок, в котором мы живем.

1919-й – подписан несправедливый Версальский мир, превративший Германию в ревизионистское, а впоследствии и реваншистское государство.

1929-й – разразился великий кризис, резко обостривший межгосударственное соперничество.

1939-й – развязана Вторая мировая война, ставшая логическим результатом двух предыдущих событий.

1949-й – основана НАТО, что положило начало системному противостоянию в Европе. Ниже я приведу некоторые малоизвестные факты о его истоках.

В том же году провозглашена Китайская Народная Республика. Это событие было воспринято лишь как очередной признак нарастания коммунистической угрозы. Через полстолетия выяснилось, что тогда началось воссоздание Срединной Империи – великого государства, одного из лидеров мира в прошлом и будущем.

1959-й начался со взятия Гаваны повстанцами во главе с Фиделем Кастро. Это стало предвестием масштабного расширения зоны идеологического противостояния. А кроме того свидетельствовало о резком росте национального самосознания в Третьем мире, что привело в следующие несколько лет к появлению десятков новых независимых государств. Далеко не все из них со временем доказали свою состоятельность, и это также предопределило многие проблемы сегодняшнего дня.

1969-й – короткий, но ожесточенный вооруженный конфликт между СССР и КНР вокруг острова Даманский. Само по себе это событие едва ли претендовало бы на мировую значимость, не последуй вскоре за ним историческое примирение Пекина и Вашингтона.

1979-й – исламская революция в Иране, имевшая судьбоносное значение для региона и всего мусульманского мира. В том же году было осуществлено роковое вторжение Советского Союза в Афганистан (подробнее о событиях 1979-го – в статье Александра Игнатенко в этом номере журнала. – Ред.).

1989-й – крах коммунистического лагеря в Европе: правительство «Солидарности» в Польше, падение Берлинской стены, «бархатная революция» в Чехословакии, кровавый финал румынского руководителя Николае Чаушеску. Тогда же, выступая на 600-летии битвы на Косовом поле, сербский лидер Слободан Милошевич изложил националистическую программу, попытка реализации которой привела к потрясениям следующего десятилетия.

Наконец, 1999-й – США и европейские страны, упоенные ощущением победы в холодной войне, сознанием правоты и безнаказанности, напали на Югославию. В отношении России к Западу произошел важнейший психологический перелом. В Москве примерили на себя бомбардировки Белграда. Начался процесс, приведший к отчуждению между Россией и НАТО.

Впервые после Второй мировой войны в Европе одна страна или группа стран напала на другую. В годы холодной войны хватало позорных эпизодов. В середине 1940-х – разгром английским экспедиционным корпусом коммунистического партизанского движения в Греции. В 1953 году – расстрел в ГДР демонстрации рабочих. В 1956-м – подавление советскими танками будапештского восстания. В 1961 году – сооружение при поддержке Москвы Берлинской стены. В 1968-м – вторжение войск СССР и его союзников в Чехословакию, чтобы положить конец «пражской весне». Но до авиаударов по мирным городам дело все-таки не доходило.

Незаконченное противостояние

Вернусь к неоконченной войне, обратный отсчет которой запустили толпы ликовавших берлинцев.

К радостным итогам данного события относится, безусловно, победа личной свободы над несвободой. Ушел в небытие коммунизм – единственная из европейских утопий, которую пытались претворить в жизнь. Эта попытка привела к удушающему советскому социализму, обернувшемуся гигантскими потерями для русских, народов СССР и многих других стран. Наступила смерть искусственной экономической системы, которая не отвечала ни природе, ни потребностям человека. Закончился эксперимент, человечество вернулось к рыночной экономике.

Произошедшее благодаря краху коммунистической модели резкое экстенсивное – на два миллиарда человек – расширение сферы капитализма, помноженное на революцию в области коммуникаций и либерализацию торговли, привело к невиданному в истории экономическому буму, гигантскому росту благосостояния. Сотни миллионов человек вышли из состояния перманентного голода, количественно вырос мировой средний класс.

Казалось, что окончательно победила либеральная демократия американо-европейского толка. Но опыт истекших лет показал, что данный тип политико-экономического устройства укореняется только в странах Центральной и Восточной Европы. Для этого им оказывается масштабная экономическая помощь, за что они пожертвовали частью суверенитета.

Весьма вероятно, что и новая российская элита была готова пойти по этому пути. В начале 1990-х на слияние с Западом возлагались огромные, теперь кажущиеся уже смешными надежды. Говорили даже о желании вступить в НАТО (такие заявления звучали из уст президента Бориса Ельцина и вице-президента Александра Руцкого) и стремлении стать членом Европейского союза (премьер-министр Виктор Черномырдин). Трудно оценить, сколь серьезно подобные сценарии обсуждались на Западе, но решение было отрицательным. Очевидно, там сочли, что Россия как объект интеграции слишком дорога, велика и потенциально самостоятельна. С середины прошлого десятилетия начался процесс расширения Североатлантического альянса вопреки мнению Москвы. Историческая развилка была пройдена.

Больше всех выиграла Германия, добившаяся национального единения. Сознательно погрузив себя в Европу, отдав ей часть своего суверенитета, эта страна превратилась в символ лучшего, что есть в новой европейской культуре. Несмотря на растущую экономическую мощь Германии, уже никто не боится ее реваншизма.

Западная Европа сумела, благодаря интеграционному проекту, преодолеть кровопролитное прошлое. Казалось, что с крушением Берлинской стены уже вся Европа достигла кантовского «вечного мира», а на земном шаре наступил период спокойствия и процветания. Отметим, что результатом выхода из холодной войны стало не только окончательное примирение исторических врагов – немцев и французов, но также немцев и русских, несмотря на самую страшную историю вражды в ХХ веке.

Однако к концу переломного двадцатилетия выясняется, что Европа все-таки не смогла порвать со своим прошлым. Вместо «конца истории» мы наблюдаем возвращение старой геополитики, помноженной на новые вызовы, которых становится больше, но, которые, как правило, не решают, острейших проблем и наслаиваются друг на друга. Противостояние и раскол возрождаются в иной форме. А главное достижение 1990-х – исчезновение военной угрозы и системного вооруженного противостояния – может оказаться преходящим.

Еще раз повторю: причина в том, что холодная война в Европе хотя и была объявлена завершенной, по сути, пока не окончена.

Советский Союз добровольно ушел из Центральной и Восточной Европы. Москва, вопреки призывам многих европейских столиц (особенно Парижа и Лондона) допустила объединению Германии и даже содействовала ему. Российский политический класс того времени был, даже если в этом не совсем удобно признаваться, инициатором распада СССР, утраты части российских исторических территорий. Делалось это не только по недомыслию, или из-за утраты чувства Родины, или из-за стремления новых элит прийти к власти. Главная причина – желание быстрее избавиться от обрыдшего советского коммунизма.
Отказываясь от империи (даже от той ее части, которая воспринималась как историческая территория собственной страны), россияне надеялись на наступление новой эпохи «общего европейского дома», на создание «единой и свободной Европы» (слова Джорджа Буша-старшего). Это был не только прекраснодушный самообман. О такой Европе говорили тогда все. Поэтому Кремлю показалось, что письменные гарантии нерасширения западных институтов, прежде всего НАТО, не нужны, и достаточно устных обещаний лидеров Соединенных Штатов и Германии.

Россияне не только несли на себе основное бремя коммунистической диктатуры, но и сделали больше, чем какой-либо другой народ, чтобы с ней покончить. Поэтому из холодной войны они выходили, не чувствуя себя побежденными и рассчитывая на почетный мир с «развернутыми знаменами». Но Запад после колебаний первых лет начал вести себя, как победитель, а территории, покинутые СССР, стал рассматривать не как добровольно освобожденные, а как захваченные. С середины 1990-х взят курс на расширение НАТО. Под первой и второй волнами расширения альянса не было идеологической или даже военной основы, зато хватало желания геополитически «закрепить» добычу, пользуясь слабостью России и хаосом в стране.

Трансформация НАТО

После окончания холодной войны на Североатлантический альянс попытались возложить груз универсальной военно-политической ответственности, нести который на своих плечах он был просто не в состоянии. НАТО создавалась в 1949 году как инструмент борьбы с коммунистической угрозой, преимущественно внутренней. Первоначально у альянса не было военной составляющей – Европе тогда никто и не мог угрожать.

Я не собираюсь обвинять нынешнюю Организацию Североатлантического договора в том, что она нацелена на подавление внутреннего инакомыслия в странах-членах. Но из песни слов не выкинешь, и про удушающую атмосферу холодной войны помнить надо.

23 июня 1949-го в обращении к Конгрессу по поводу оказания военной помощи Западной Европе президент США Гарри Трумэн прямо заявлял: адресаты должны «как можно скорее получить небольшие и хорошо подготовленные силы, способные поддерживать внутренний порядок», то есть, иными словами – «подавлять диссидентов». Соединенные Штаты были готовы применять собственные Вооруженные силы не только в случае перехода власти в западноевропейских странах к левым, но даже и при возникновении угрозы этого. Например, в директиве Совета национальной безопасности № 5440/1 (декабрь 1954 г.) содержалась следующая установка: «В случае грозящего или уже происшедшего захвата власти коммунистами (в западноевропейских странах. – Авт.) США должны предпринять возможные политические, экономические и тайные операции с целью ее пресечения и… прибегнуть к военным действиям, если этого потребует ситуация».

Советские архивы, до сих пор полностью не открытые, естественно, также содержали подобные указания. А советская система – гораздо более жесткая политически и намного менее эффективная экономически – не раз пускала в ход военную силу, чтобы подавлять инакомыслие и требования большей свободы.
При создании Североатлантический блок был не военно-политической организацией, а лишь политическим союзом с очень неопределенными гарантиями безопасности. Об этом 60 лет назад позаботились изоляционисты в Конгрессе, не желавшие связывать руки Соединенным Штатам. Знаменитая статья 5 Североатлантического договора никаких автоматических гарантий не предоставляет. «Договаривающиеся стороны соглашаются с тем, что... каждая из них, в порядке осуществления права на индивидуальную или коллективную самооборону... окажет помощь Договаривающейся стороне, подвергшейся ...подобному нападению, путем немедленного осуществления... индивидуального или совместного действия, которое сочтет необходимым» – так говорится в документе. Формулировка достаточно расплывчатая.

Нацеленность на вооруженное сдерживание альянс начал приобретать только через год-два после его образования. «Крестным отцом» милитаризации НАТО и формирования его военной организации по праву можно считать Иосифа Сталина. Либо по частому у него геостратегическому недомыслию, либо в стремлении отвести от СССР военную угрозу, якобы исходившую с Запада, советский вождь санкционировал нападение Ким Ир Сена на Южную Корею летом 1950 года. На Западе началась паника, а среди сторонников военизации НАТО – ликование. Готовность США и их союзников увеличивать военные расходы возросла кратно, о желании вступить в альянс заявили Турция и Греция. Было достигнуто соглашение о создании объединенного военного командования, что предусматривало должность главнокомандующего с широкими полномочиями и штаб, где присутствовали представители всех стран-членов.

Историк холодной войны Джон Льюис Гэддис напоминает о высказывании госсекретаря США Дина Ачесона, который считал необходимым создать перед лицом Советского Союза «ситуацию силы». «“Сила” стала восприниматься как самоцель, а не средство для достижения какой-то другой, более общей цели. Процесс сдерживания стал важнее, чем результат, который он должен был обеспечить», – пишет Гэддис.

Выступая на закрытых слушаниях, генерал Альфред Грюнтер (главком силами альянса в Европе в 1953–1956-м) вспоминал: «НАТО существовала только на бумаге уже более года. Но никто и пальцем о палец не ударил, чтобы сделать хоть что-то… Страны все уменьшали и уменьшали свои военные расходы… Так что Советы спасли нас от всего этого».

20 лет назад исчезновение Организации Варшавского договора, СССР лишило НАТО не только идейно-политической, но и военной цели. Превратить новую Россию в угрозу было невозможно. Распускать же организацию, показавшую свою полезность и набравшую мощную интеллектуально-бюрократическую инерцию, очень не хотелось. К тому же был велик триумфалистский заряд. Вначале вроде бы нашлась разумная цель: «Выходи из зоны ответственности или умри». Речь шла о том, чтобы в сотрудничестве с Россией и другими странами сделать Североатлантический альянс инструментом противодействия новым угрозам.
Но возобладал другой подход: «Расширяйся или умри». Вашингтон и его союзники решили закрепить геополитические приобретения в Европе, застолбив зону своего экономического и политического влияния.

Похоже, что в середине 1990-х, в момент принятия решения не выходить из зоны ответственности, а расширяться, европейская политика миновала историческую развилку. Пойди Запад по первому пути, вероятно, не было бы угрозы нового раскола Европы. Возможно, Россия и государства – члены НАТО смогли бы совместно предотвращать часть быстро накапливавшихся вызовов. А прошедшие полтора десятилетия не стали бы потерянными для укрепления международной безопасности.

Сначала прием новых стран в альянс вроде бы осуществлялся в соответствии с какими-то критериями, но потом забыли и о приличествующих прикрытиях. В преддверии юбилейного саммита, состоявшегося в апреле 2009 года, в ряды «передовых демократических» принята Албания – едва ли не самая отсталая, но зато выгодно расположенная европейская страна.

В основе раскола Европы в годы холодной войны лежало главным образом идеологическое и военное противостояние, о геополитическом же разделе континента почти не говорили. Но когда ушли идеология и военная угроза, на передний план вышла скрывавшаяся за ними старая геополитика.

Идея о вступлении России в НАТО никогда не рассматривалась всерьез – либо Москву считали неготовой, либо потому что такое расширение изменило бы альянс до неузнаваемости. Последний аргумент обоснован. Войди в блок Россия, гегемония США в нем ослабла бы, а сам союз превратился бы в организацию общеевропейской безопасности, а не военный геополитический блок Запада.

Протесты Россия против расширения были проигнорированы. Москва по своей слабости совершила ошибку, подписав в 1997-м Основополагающий акт Россия – НАТО. Этот документ политически легитимировал дальнейшее расширение блока. В обмен Россия получила до сих пор пустой Совет Россия – НАТО и пригоршню обещаний – бессодержательных либо уже нарушенных. Например, элементы системы ПРО, которые Вашингтон планирует разместить в Польше и Чехии, вообще относятся к стратегическим силам, что уж точно нарушает дух Основополагающего акта.

Обязательство не размещать ядерные силы на территории новых членов альянса было приятной пустышкой. Никто и не собирался этого делать. Обязательства же не развертывать в этих странах значительные обычные силы просто не соблюдаются. Размещаются и планируются к размещению крупные базы. Впрочем, в Основополагающем акте не было прописано, каковы количественные параметры «значительных» сил.

Попытка воссоздать конфронтацию

В годы первых волн расширения автор этих строк не раз задавал западным собеседникам вопрос: неужели вы не понимаете, что огромная страна с великой историей воспрянет и никогда не согласится на расширение блока на ее исторические рубежи? Собеседники тихо соглашались или отводили глаза в тщетной надежде, что «момент истины» не настанет и держава никогда не вспомнит о своих жизненно важных интересах.

Между тем из антикоммунистического оборонительного союза, каким он был в годы холодной войны, Североатлантический альянс деградировал в наступательный. Не стоит забывать, что три крупные войны последних десяти лет начинали именно страны НАТО. Блок совершил агрессию против Югославии, отторгнув от нее Косово. Лидер Североатлантического альянса с группой союзников напал на Ирак. НАТО (правда, с международного согласия) ведет, по сути, наступательную войну вдали от первоначальной зоны ответственности – в Афганистане. Аппетиты растут. Стремясь доказать свою полезность, бюрократия пытается сделать альянс «энергетическим», обеспечивающим военно-политическими методами доступ к ресурсам на территории других стран, или даже «арктическим».

Благодаря экспансии к российским границам и втягиванию стран, часть элит которых испытывали в отношении России исторические комплексы из-за неудач и поражений прошлых веков, в НАТО усилились антироссийские настроения. По мере увеличения количества таких стран объективно возрастает давление в пользу того, чтобы вернуть альянс к его классической задаче сдерживания Москвы.

Вопреки усилиям по улучшению образа, НАТО в глазах россиян выглядит гораздо более враждебным образованием, чем в предшествующие два десятилетия. Я далек от того, чтобы утверждать, что блок угрожает либо может угрожать России. Организация Североатлантического договора не была в состоянии эффективно воевать и в прошлые времена. Это тем более верно сейчас, что демонстрирует Афганистан.

Политически расширение НАТО превратилось в основную угрозу европейской безопасности. Из-за него прекратившаяся конфронтация между «старым Востоком» (СССР и его сателлиты) и «старым Западом» заменяется новой: Россия с одной стороны, Соединенные Штаты и часть «новых» европейцев – с другой. «Старая» Европа является заложницей и далеко отойти не может. И это противостояние зарождается на фоне действительно изменившегося, все более нестабильного и опасного мира.

Холодная война, будучи незаконченной в умах политических классов, в том числе российского, также не была завершена институционально и организационно. И институты холодной войны – в первую очередь НАТО, но и Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе, – первоначально созданные для обслуживания холодной войны, раз за разом воссоздают конфронтацию.

В середине текущего десятилетия часть американского истеблишмента, не заинтересованная в окончательной стабилизации и соответственно усилении Европы, вновь стала продвигать идею расширения альянса – теперь уже на Украину. Раскол Старого Света подпитывали планами размещения американской системы ПРО. Москва стойко воспротивилась, в первую очередь потому, что осознала жизненно важную необходимость остановить механизм воссоздания системы противостояния в Европе на новых рубежах.

Надеюсь, что в исторической перспективе нападение Тбилиси на Южную Осетию и ответ России окажутся плодотворным эпизодом. Жертвы – осетины, русские, грузины – могут оказаться вовсе не напрасными. Российские войска дали решительный военный отпор логике бесконечного расширения НАТО, которое, если его не остановить, практически неминуемо привело бы к большой войне. И не в Грузии, а вокруг Украины, почти в центре Европы.

Если США и Западная Европа попытаются и дальше расширять НАТО на восток, России не останется ничего иного, как, укрывшись за частоколом ядерных ракет приведенных в боевую готовность, готовиться к худшему, пытаясь нанести максимальный ущерб другой стороне. О сотрудничестве в решении глобальных проблем придется забыть.

Невозможным станет и сколько-нибудь серьезное сокращение уровня ядерного противостояния. (Впрочем, и сейчас, в условиях неопределенности и опасности возобновления конфронтации, сокращения ядерных вооружений возможны и даже полезны только для избавления от устаревших и ненужных систем, а также повышения эффективности всего ядерного потенциала.)

Не думаю, что подход России станет более мягким из-за того, что ее накачанные нефтяными гормонами мышцы отчасти сдуются. Скорее наоборот: усилится готовность жестко противодействовать, тем более что внешняя угроза – удобное объяснение внутренних проблем. О политической и экономической модернизации придется забыть. Так что новое противостояние стало бы драмой для Европы, еще одной проблемой для мира, катастрофой для Украины и трагедией для российского народа.

Соединенным Штатам и их клиентам не удалось развязать новую, пусть и карикатурную холодную войну после югоосетинского эпизода. Не захотели континентальные «старые» европейцы. Затем мировой экономический кризис в очередной раз подчеркнул остроту новых вызовов, снова показал, насколько фарсовыми являются унаследованные от прошедших времен склоки и старое мышление.

Закрыть "ящик Пандоры"

«Большая» Европа, к которой принадлежат и Россия, и США, остро нуждается в «мирном договоре», в новой архитектуре, которая подвела бы черту не только под холодной войной, но и под Второй мировой. (Напомню о магии цифр – она началась 70 лет тому назад). Ведь Ялтинское и Потсдамское соглашения оказались не договорами, устанавливающими мир, а временными договоренностями по разделу Европы.

В большей части Европы Вторая мировая война закончилась мирным договором. Им, по сути, стал Римский договор, создавший Европейское Экономическое Сообщество – прообраз Европейского союза. Между Россией и Западом такого документа подписано не было.

Незавершенность холодной да и Второй мировой войны создает опасный вакуум. Если попытки расширения НАТО продолжатся, существует угроза превращения России из ревизионистского государства, менявшего невыгодные, навязанные ей в 1990-х правила игры, в реваншистское. Один раз европейцы, будучи не в силах преодолеть свою мстительность и алчность, уже сделали подобную ошибку, навязав Германии заведомо несправедливый Версальский мир после Первой мировой войны. Повторения этой ошибки допустить нельзя.

Россия предлагает выход из складывающейся ситуации – подготовка нового договора об общеевропейской безопасности, идею которого впервые выдвинул летом прошлого года президент Дмитрий Медведев. Этот документ, вернее, система договоренностей должна наконец завершить ХХ век с его мировыми и холодными войнами. Пока эта страница не перевернута, история будет грозить возвращением, а совместное и хотя бы сколько-нибудь эффективное противодействие новым угрозам и вызовам останется поверхностным или даже нереалистичным.

В период кризиса доверия, порожденного «новой эпохой», и усугубления мирового экономического кризиса нелегко говорить об идеальных построениях. Но об оптимальной структуре отношений в Евро-атлантическом регионе думать нужно. Иначе нечего и планировать создание системы управления мировой экономикой и международными отношениями, адекватной вызовам ХХI столетия и с участием новых глобальных игроков.

Необходим новый общеевропейский договор о коллективной безопасности, подписанный либо отдельными странами, либо НАТО, Евросоюзом, Россией и Организацией Договора о коллективной безопасности. К этому договору могут подключиться все страны, не входящие в нынешние системы безопасности, получая при этом многосторонние гарантии. Расширение НАТО де-факто замораживается.

ОБСЕ преобразуется в ОКБСЕ – организацию коллективной безопасности и сотрудничества в Европе, приобретает новые, в том числе военно-политические, функции и лишается генов холодной войны. В будущем договоре следует подтвердить положение хельсинкского Заключительного акта о нерушимости границ, дабы предотвратить дальнейшее дробление государств или их воссоединение в результате силового разрешения конфликтов. Косово, Южная Осетия и Абхазия должны стать последними государствами, отколовшимися с использованием силовых методов. Нужно закрыть этот «ящик Пандоры» хотя бы в Европе.

Если речь пойдет о действительном преодолении противостояния, унаследованного от ХХ века, можно будет говорить не только о значительных сокращениях ядерных арсеналов России и США, но и о координации политики в военно-стратегической области. А сотрудничество в кризисных ситуациях типа афганской либо в противодействии расползанию оружия массового уничтожения станет гораздо более тесным.

Это – евро-атлантическая, обязательно включающая США, часть предлагаемой системы.

В Европе документ о коллективной безопасности должен –уверен – быть дополнен договором о создании Союза Европы – объединения России и ЕС на основе создания общего экономического пространства, общего энергетического пространства с перекрестным владением добычей, транспортировкой энергии, единого человеческого безвизового пространства, координации политики на международной арене.

В отношениях между Европейским союзом и Россией, конечно, присутствует геополитический фактор, силен элемент соревнования и порой соперничества. Но ЕС, в отличие от НАТО, создавался не для противостояния. Главными целями, стоявшими за европейским интеграционным проектом, были преодоление наследия войн и государственного национализма, укрепление экономической эффективности и благосостояния Европы. Отсутствие генетического кода конфронтации объясняет, почему в отношениях Россия – Евросоюз заложен мощный потенциал сотрудничества и сближения.

Общеевропейскую архитектуру можно дополнить «трехсторонним» (в противовес прежнему конфронтационному «треугольному») взаимодействием Китая, России и США в решении крупнейших мировых проблем, которое предлагают влиятельные китайскими теоретики. Следует расширить Шанхайскую организацию сотрудничества и привлечь к ее работе Соединенные Штаты и ЕС хотя бы в качестве наблюдателей.

Отдельно стоит вопрос о новой системе управления мировой экономикой и финансами, создание которой будет еще более трудным без подведения черты под проблемами, оставшимися в наследство от прошлой конфронтации.

Можно придумать немало других вариантов. Пусть пока они покажутся прекраснодушными мечтаниями. Но если интеллектуально не ставить стратегических задач, мы обречены плестись в хвосте событий, скорее всего – все более трагических. Для движения вперед необходимо завершить «неоконченную войну». И тогда году, может быть, в 2014-м или хотя бы в 2019-м, отмечая столетие начала Первой мировой или подписания Версальского мирного договора, мы наконец сможем попрощаться со страшной историей ХХ века.

Сергей Караганов, Русский журнал